Следы на асфальте

Там на трассе, где поворот и дорога сужается, становясь двумя узкими полосками, перед тем, как слиться с большой многополосной. Вот там и подходит лес особенно близко, метров пять так, не больше. И всегда там пробки. Всегда затор из машин, стоящих в очереди.

Вот там, видимо, его и выбросили. Наверное, из окна, потому что остановиться невозможно. Хоть и не быстро, но машины движутся одна за другой. Там он и сидел. Нет, он никого уже не ждал. Да и кого ждать? Раз выбросили, то никто не приедет забрать. Никто не протянет руки и радостно не вскрикнет. Не прижмёт. И не погладит.

Большой, серый, худой кот сидел прямо на краю дороги. Именно там, где кромка асфальта обрывается. Метр земли за ним, а потом небольшой ров. меньше метра, куда и скатывался весь мусор. А там ещё метра четыре и кустарники, деревья, лес.

Левый глаз кота был закрыт. То ли, потерял в драке, то ли просто опухло веко, кто знает. И кому есть дело до этого кота и его глаза? Но кот был умный. Он научился попрошайничать. Становился на задние лапы и передними махал в воздухе просительно.

 

 

И подавали. От щедрот своих. Кто котлетку кинет, кто рыбку, кто кусочек курочки.

Вот прямо напротив него и оказалась старенькая субару с семьёй. Папа, мама и дочка, первокурсница одного университета. Все жили в городе, находящимся совсем рядом, буквально, в получасе езды по центральной трассе.

Кот встал на задние лапы и просительно махнул девушке, смотревшей из окна на лес. И она увидела его. Увидела заплывший глаз, ободранные худые бока и взгляд.

Взгляд совершенно безнадёжный и полный обречённости...

- Мама. Мама, - сказала девушка. - Мама, смотри на беднягу. Он ведь, пропадёт здесь. Пожалуйста, давайте возьмём его. Он ведь совсем никому не нужен.

- Ещё чего не хватало, - рассердилась мама. - Тебе учиться надо, а не за котом больным ухаживать. И не думай даже.

- Что там такое? - Спросил папа, сидевший за рулём. -Что ещё за кот?

- Никакой! Не обращай внимания! - Ответила мама. - Самый обычный кот. Нечего ей от учёбы отвлекаться. И тем более, нам уже и ехать надо. Жми, давай, быстрее на газ. Смотри вон, небо хмурится, а нам ещё полчаса ехать, как бы в дождь не попасть.

 

И папа нажал на газ. Машина рванула с места и вместе со всеми пролетела поворот и кота, сидевшего там, и так и тянувшего левую лапу к открытому окну.

Они приехали домой вовремя. Очень вовремя. Потому что, за окном разыгралась гроза. С громом и молниями. И проливным дождём за окном. Там. Далеко. А здесь, в доме, было так уютно, спокойно, тепло и тихо. Хотя, нет, не тихо.

Дочка всё никак не могла успокоиться. Перед её глазами стоял на задних лапах худой, серый кот с одним глазом и передними лапами просил есть, а машины ехали мимо. И он так и стоял один. Совсем один.

 

 

 

Она вышла к столу, где папа и мама обедали.

- Мне нужны ключи от машины, - сказала дочь.

- Какие ключи? - спросила мама. - Ты что? Куда же ты ехать собралась в такой ливень?

- За ним, - ответила дочь. - За ним! За тем, мимо кого мы проехали.

У папы упала ложка в тарелку с супом.

- Мимо кого мы проехали, - спросил он. - Кого это мы оставили на дороге?

- Кота. Кота! Одноглазого. Он кушать просил, а у меня не было ничего. И никто ему ничего не дал. Он там так и остался. Один! На перекрёстке. Совсем один! А мы проехали мимо. И он теперь там совсем один. В этом ливне!

И дочка зарыдала.

Папа посмотрел на маму.

- Ты что же? Не сказала мне, что кот был одноглазый и просил есть? - Спросил он у неё. Почему ты не сказала?

-  Я во всём виновата? - Ответила мама. - Я о дочери, между прочим, думала. О том, что ей отвлекаться нельзя от занятий.

- Каких занятий,  - вдруг разволновался папа. - Что ты несёшь? Он же там умирать остался. Один! А я, получается, виноват, потому что мимо пррррроехал, - зарычал папа.

- Делайте, что хотите, - ответила мама. - Вы ненормальные. Никуда в такую грозу и ливень мы не поедем.

Но дочка уже одевалась. Встал и папа. Он громко бросил ложку на стол и пошел собираться.

- Куда? Куда тебя несёт? - Кричала мама. - У тебя же сердце больное. Не смей ехать!

Но дочь и отец молча собрались и вышли из дома. Мама выскочила вслед за ними, крича что-то по дороге. Она на ходу натягивала курточку, морщась от холодный, злых и резких порывов ветра со струями дождя.

 

Маленькая, старая субара, взвизгнула колёсами по лужам и, разбрызгивая хлопья дождя, рванула туда. Туда к повороту. Дворники яростно елозили по стеклу, стараясь разогнать бесконечные потоки воды. А снаружи.

Снаружи гремело и полыхало небо. Казалось, маленькая машинка подскакивает от каждого раската. Они подъехали к повороту, и дождь немного затих. Машин не было. Небо было свинцово-серое. Мрачное и нахмуренное. Оно плакало, оплакивая все наши грехи. Оно лило бесконечные слёзы, наполняя ров между дорогой и лесом водой.

Папа остановил машину на обочине и, не отвечая маме ни одним словом, вышел. Он не одел плащ. Плащ был бесполезен. Он только мешался бы между ногами и бил по лицу.

Осмотревшись, папа увидел в нескольких метрах от машины палку. Взяв её в руку, он вернулся и приказал женщинам сидеть в салоне и ни в коем случае не выходить.

Крепко обхватив палку ладонью, он осторожно начал спускаться по мокрому и скользкому склону.

Мама спросила дочку, куда он идёт, но та не знала ответа. Она напряжённо смотрела ему в спину. Папа был бывшим музыкантом. Трубачом. И его музыкальный слух выделил в бесконечном шуме дождя одну ноту. Диссонанс. Но этот диссонанс и был именно тем звуком, который был ему нужен.

Оттуда, из самого начала леса, под небольшой корягой. Именно оттуда доносился этот звук.

Папа поскользнулся. Он не удержался на ногах на скользком спуске с дороги вниз. Палка вылетела из его рук и он, скатившись по склону, плюхнулся прямо в ров, наполненный до краёв водой. Мама и дочка вскрикнули и разом выскочили из машины. Они кричали и бегали по краю дороги. Несколько проезжавших мимо машин остановились.

Люди вышли из них, и, несмотря на дождь, стали вместе с мамой и дочкой связывать несколько верёвок, чтобы спуститься за упавшим папой. Но папа.

Он встал. У него в руках опять была палка. И он шел в сторону леса. По пояс в воде. Он явно хромал на левую ногу. Люди на дороге, которых становилось всё больше, громко кричали ему. Они узнали от мамы и дочки, что этот человек рискует жизнью из-за какого- то серого кота.

Они кричали. Они орали. Они размахивали руками. Они требовали, чтобы он вернулся назад. Но папа…

Он шел вперёд и вперёд, слегка прихрамывая на левую ногу. Ему было наплевать на гром молнии и ливший с неба поток холодной воды. Он должен был дойти.

И он дошел. Он наклонился и, пошарив под колодой, поднял вверх что-то тёмное.

Вздох пронёсся по людям, собравшимся у края дороги.

И папа пошел назад. Он нёс в левой руке над головой кота, а правой, опираясь на палку, осторожно нащупывал дно под водой, покрывшей всё от леса до дороги. Он прошел ров, который был наполнен водой, добиравшейся теперь ему до груди. И схватился, опустив палку, за брошенный ему толстый канат. Его вытащили.

Люди, стоявшие на дороге под дождём, радовались. Они радовались спасшемуся человеку и спасённому коту. Мама и дочка целовали папу. Они не могли отойти от него и только дочка. Она взяла из его рук совершенно мокрого кота и прижала к себе.

А один водитель из большого дорогого джипа достал большую литровую бутылку выдержанного виски и сказал:

- Мужики, я держал его для особого случая. И вот, кажется, я его дождался.

Он раздал всем одноразовые стаканчики и продолжил.

 - Мужики я вам всем налью, но… Я прошу вас не пить, потому, как хочу, чтобы вы все добрались домой живыми и здоровыми. Женщины ваши пусть выпьют, а вы просто чокнитесь с нашим ненормальным и вылейте на дорогу. Потому как, такой поступок нельзя не отметить. Очень уж…

Мужик помолчал и продолжил.

- А ведь я так не поступил бы. Вот ведь, гадость какая...

Они стояли под проливным дождём и виски в их одноразовых стаканчиках смешивалось с водой, лившейся с неба бесконечным потоком.

Мужики чокнулись и вылили всё виски на асфальт. И точно так-же поступили и их жены, и только один человек выпил. Папа. Ведь мама тоже могла вести машину. И вскоре.

Вскоре старенькая субара летела по направлению к дому, а внутри сидела семья.

Папа на пассажирском месте. Левая нога уже почти не болела. Папа смотрел через лобовое стекло на блестящие молнии. Папа улыбался. Его развезло немножко после ледяного душа в канаве и ста грамм виски.

Дочка на заднем сидении прижимала к себе серого спасённого кота. Она вытерла его полотенцем и ему стало хорошо. Кот громко, на всю машину замурлыкал.

- Ишь ты, громко как, - сказала мама, сидевшая за рулём.

- Это у него по сердцу трактор маленький ездит,  - улыбнулась дочка.

- А папа то у нас герой! Самый настоящий герой!  - Вдруг сказала мама.

- А я в этом и не сомневалась никогда, - ответила дочка. И, дотянувшись, чмокнула папу в шею.

- Не сердитесь на меня, пожалуйста, - попросила мама, и папа с дочкой хором ответили.

- Не будем!

Маленькая субару уносилась к дому, разбрызгивая хлопья дождя. Внутри сидела счастливая семья и серый кот, который прижался к девушке. У него по сердцу ездил тарахтевший трактор. А снаружи.

Свинцовое небо плакало. Оно лило слёзы о всех наших грехах. И гром гремел. А на асфальте расплывались следы. От пролитого виски.

Ведь здесь спасли одну душу. Маленького, серого кота.

 

 

ОЛЕГ БОНДАРЕНКО