Худший день службы. Олег Бондаренко
Мальчик лет десяти стоял возле машины на огромной стоянке, возле торгового центра. Была середина дня, солнцепёк. И стоянка опустела. Машины были, а людей не было.
Он оббежал ещё раз вокруг всех машин, а потом помчался ко входу в центр. Там он что-то, горячо сбиваясь, объяснял охраннику. Тот выслушал мальчика и отказал.
Малыш вернулся к машине. С заднего сидения на него смотрели четыре глаза. Два кошачьих и два собачьих. От машины пыхало жаром. И глаза были уже потухшими, обречёнными.
Нет, их не забыли. Просто у мужчины, приехавшего за покупками, случился инфаркт. Его увезли в больницу и помочь бедняжкам было некому. Мальчик понимал, ещё час–два и спасать будет некого, а может, и меньше.
И тогда...
Тогда он нашел камень и, размахнувшись, выбил заднее стекло. Ещё пять минут ушло на то, чтобы притащить от центра ящик, на который он забрался, чтобы вытащить несчастных животных - рост не позволял без ящика.
И именно тогда охранник и обратил на него внимание. Он вытащил телефон и вызвал полицию.
Она служила уже десять лет. Десять лет днем и ночью, задерживая самых опасных и буйных. Сами понимаете, дамы и господа, десять лет общения с насильниками, дебоширами и торговцами наркотиками кого хочешь сделают грубым и бескомпромиссным. Такой она и была.
И поэтому её и направили одну. Тем более, что охранник сказал - там один ребёнок грабит машину.
Когда она подошла и схватила его за плечо, он всё ещё пытался достать с заднего сидения обмякшие тела кота и собаки.
Она, ругаясь, потащила ребёнка к полицейской машине. Весь день был испорчен. Вызов родителей, социальной службы, адвоката, а по результату- всё равно недовольство сержанта, потому что это тебе не преступник, с которым всё ясно. Это ребёнок, который, видимо, хотел что-то украсть.
Она служила в полицейском участке, укомплектованном на восемьдесят процентов женским коллективом. Мужчин не хватало. И это её бесило.
- Курицы, - называла она их.
Они же отвечали ей взаимностью.
– Харя, - частенько слышала она в спину.
И добавляли – злая.
Такую кличку дали ей сослуживицы за грубость, резкость и нескольких избитых в туалете полицейских.
- Тётя! Тётя! - вдруг закричал мальчик, - Ведите меня в тюрьму, только их спасите!
Харя остановилась.
- Кого их? - спросила она.
Потом вернулась к машине и заглянула в разбитое стекло. С заднего сидения на неё смотрели четыре глаза - еле живые кот и пёс.
Харя вытащила голову и, распрямившись, зарычала. Рычала она долго, злобно и обстоятельно. Нет, этот день действительно был худшим за все её десять лет. Что теперь делать?
Заглянув опять в машину, она увидела несколько оживившиеся четыре глаза. Они смотрели на неё с ужасом. Такого злобного и долгого рычания, судя по всему, кот и пёс в своей жизни не слышали.
Мысли пролетали в голове Хари, как молнии, не цепляясь друг за друга.
Ребёнок, умирающие кот с собакой, смеющийся сержант и протокол с отчётом по «преступлению».
Может ли быть худший день? Нет.
Но решение уже было принято. Она привыкла принимать решения быстро...
Сунув кота в руки ребёнка, она сама взяла собаку.
- Неси в машину, - сказала она коротко.
И они побежали.
Мальчик сидел на заднем сидении. На коленях он держал кота и голову собаки.
- Тётя полицейская, - сказа он, - Они умирают. Нельзя побыстрее?
Включив мигалку и сирену, она рванула.
В участке вокруг них сразу собрались все, кто там был. Служащие-женщины гладили кота и собаку, хлопали по плечу мальчика и хвалили, а она огрызалась и материлась.
Пушистого и кудлатого отнесли к врачу, тоже служившему в участке. Тот с изумлением выслушал Харю и, посмотрев на кота и собаку, стал набирать номер знакомого ветеринара, которому он помог однажды. Так, ничего особенного, торговля не совсем разрешёнными веществами.
Но ветеринар о помощи помнил. Через пять минут, взвизгнув тормозами возле участка, он разогнал стайку женщин–полицейских, пытавшихся помочь животным согласно своему пониманию. Он повесил на вешалку несколько систем и, выгнав всех из кабинета, стал искать вены у несчастных животных. Кот и пёс смотрели на врачей и морщились от боли. Но молчали. Они всё понимали.
А в это время Харя составляла протокол. Она вздохнула и спросив, как зовут ребёнка и где тот живёт, начала записывать.
И тут на её плечо легла рука сержанта.
– Пойдём, - сказал он, - Выйдем. Надо срочно поговорить.
Мальчик сидел и смотрел, как за стеклянной стенкой дядя прижал тётю-полицейскую к стене и, краснея лицом, кричал, а потом поднял правую руку и постучал по её лбу указательным пальцем. И та, вместо того, чтобы возмутиться и крикнуть в ответ, покраснела, как нашкодивший школьник, и принялась оправдываться.
– Перепишешь, как я сказал, - крикнул ей в спину сержант.
- Есть, - ответила тётя и закрыла за собой дверь.
Почему-то она, несмотря на взбучку, пришла в явно хорошем настроении. Вырвав листок из блокнота для протоколов, она стала долго писать.
- Тётя, - спросил малыш, - А моё имя и адрес вам не нужны?
- Нет, - ответила Харя и почему-то улыбнулась.
Закончив, она спросила мальчика, где тот сейчас должен был находиться?
– В торговом центре надо было купить продукты. Мы совсем рядом живём, - ответил тот и показал небольшой список и деньги.
– Поехали, - сказала Харя.
Выпуская малыша, она дала ему купюру и строго-настрого приказала.
- Никому ничего не рассказывай. Понял? Ты всё время был внутри и ел мороженое, вот деньги. А о коте и собаке не волнуйся. У нас хороший врач. И они потом поживут у меня, пока их хозяин не выйдет из больницы. Да, и ещё одно - не бей больше стёкол в машинах. Хорошо?
- Хорошо, тётя, - сказал мальчик.
И отойдя несколько шагов, вдруг, вернулся.
- А что мне делать, если я опять внутри увижу умирающих животных?
- Нуууу. Зови взрослых, - ответила Харя.
- А если их нет? Что тогда?
Харя открыла двери машины и вышла. Она просто не знала, что ответить...
- А если внутри будет человек? - настаивал ребёнок, - Разве можно дать ему умереть?
- Ох, - вздохнула Харя и достала листочек бумаги.
- Телефон есть? - спросила она.
- Есть, - ответил мальчик, - Но с собой не взял.
– Всегда бери, - сказала Харя и протянула мальчику листок, - Это мой личный номер телефона. Звони мне в любое время суток, я подъеду. Но сам не бей стёкла. Договорились?
Смотри, там написано Злая Харя. Это я и есть. Всё понятно?
- Всё, - ответил мальчик и пошел по направлению к торговому центру.
А потом остановился, повернулся и сказал:
– И вовсе вы не харя. И вовсе вы не злая, а даже очень добрая.
Харя попыталась сделать злое или, хотя бы, серьёзное лицо. И сказать что-то очень сердитое и правильное, но у неё не получилось.
- Ну, иди уже, иди, - ответила она и улыбнулась.
И почему-то ей, вдруг, представилось лицо сержанта, злое и красное. Но, почему-то, она думала о нём с нежностью:
- Все десять лет в нём ошибалась. Ведь отличный мужик!
Мальчик удалялся, а она смотрела ему вслед и думала, что это, пожалуй, был самый лучший день её службы за десять лет.
Согнав улыбку с лица, она пошла поговорить с охранником. И тут Харя знала, что и как надо сказать.
- Главное, держать себя в руках, - думала она.
В полицейском участке её встретили аплодисментами. Женщины вставали из-за своих рабочих столов, подходили ихлопали её по плечам и спине, а некоторые даже пытались обнять.
Харя улыбалась и говорила что-то о всяких там лишних нежностях. Вдалеке, около своего кабинета, стоял сержант. Он посмотрел на неё и, улыбнувшись, подмигнул.
И вдруг...
По всему телу у неё запорхали бабочки.
Больше её не называли "Харя"...
И, говорят, что они с сержантом собираются жить вместе. Да и со свадьбой надо что-то решать, потому как её уже давно тошнит по утрам.
Вот такая история.
О худшем дне её службы.
А может, и о лучшем?
Вам решать.
Вот так.
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО
