Сто долларов. Олег Бондаренко

 

История эта началась со ста долларов. Которые я одолжил нашему дворнику по имени Петрович. Петрович был тихим, стеснительным мужиком лет сорока-сорока пяти. И случившаяся когда-то неприятность в личной жизни нехорошо повлияла на всю его дальнейшую судьбу. Теперь он был не очень общителен и, скорее, даже нелюдим.

Но одолжить сто долларов всё же решился, пообещав отдать в получку. И было это месяца три назад. Теперь я время от времени напоминал ему о долге. И несчастный Петрович скукоживался на глазах, серел, смущался и краснел. После чего начинал оправдываться и обещать, что в следующем месяце…

Вы скажете, некрасиво. И конечно, будете правы. Я тешил своё эго и вёл себя отвратительно. У меня был большой продовольственный магазин. И в нём почти половину занимал мясной отдел, куда подвозили ежедневно свежее мясо, которое я продавал с очень невысокой наценкой и, как понимаете, очереди в этом отделе были с утра до вечера. А значит, и доходы мои были более чем приличные. Так что те сто долларов для меня были всё равно, как для Петровича одна копейка.

Однажды вечером я очень поздно возвращался из магазина. И, поставив машину на стоянку, пошел к своему подъезду. Во дворе, как всегда было темно. Фонари не работали, но свет из окон освещал неверными мигающими лучами большой двор, стоянку, площадку для выгула собак и в самом углу, там, где свет почти не виден, я заметил знакомую мне фигуру, а если точнее, то куртку. Старую выцветшую и с таким количеством желтых разводов, что спутать её было совершенно невозможно.

Петрович - сообразил я. А настроение было у меня очень не очень. Чёрт и желание сорвать на ком-то своё накопившееся за день раздражение, подвели меня поближе. Нас разделяло только дерево, из-за которого я собирался выскочить, как черт из табакерки, и опять потребовать от него те сто долларов...

Но Петрович, склонившись над чем-то, бормотал что-то и даже причмокивал губами. И, как мне почудилось, ворковал.

Что за чертовщина - подумал я, и осторожно высунувшись из –за дерева заглянул ему за спину.

Пять грязных, ободранных и худых, как спички, котов и две маленькие собачки жались к рукам Петровича и повизгивали от удовольствия, а тот гладил их и разговаривал так, будто они были его детьми. Он кормил их. Насыпал в маленькие одноразовые тарелочки сухарики. И ворковал. Ах, как он ворковал.

В период моей ранней горячей молодости я так не разговаривал с самой моей любимой девушкой.

Я отвернулся и, вернувшись за ствол большого дерева, прижался к нему спиной. Толстая, узловатая кора впивалась мне в спину, но мне не было больно. Мне было так… Будто, я специально наступил на ногу ребёнку.

И не объяснить, и не извиниться, и вообще, просто не знаешь, что делать. А на душе мерзко, кошки накакали, собаки нарыгали, и постоянно звучит фальшивая нота, отдаваясь колоколами в голове.

На следующий день, я не начал в магазине с разноса подчинённых. Вместо этого я опомнился, когда заметил что стою вместе со всеми и курю, держа в руках чашку кофе. Вчерашняя история не шла из головы. До обеда меня всё мучила эта картина, а в обед....

В обед я, сам не знаю почему, вызвал самую плохую мою работницу, которую давно собирался уволить. Она была мать-одиночка и воспитывала двоих детей. И, разумеется, всегда опаздывала на работу.

Ни слова не говоря я протянул ей запечатанный конверт. И она, разрыдавшись, взяла его и ушла. Она решила, что я её уволил.

А через полчаса в мой директорский кабинет ворвалась старшая продавщица - начальник смены и начала монолог.

- Я, конечно, не знаю, почему вы не уволили эту недотёпу. И тем более, я не понимаю, почему вместо увольнения вы выписали ей премию в размере годичной зарплаты, но позвольте мне обнять вас.

И она заключила меня в свои горячие объятия, а потом добавила.

- Что б ты мне был, жив-здоров. Вот уж не ожидала. Я ведь тоже сама поднимала двоих балбесов.

И поцеловала меня в щёку.

До конца дня я ходил по магазину, как на крыльях. А персонал почему-то подходил ко мне и жал руку. По разным причинам.

Так что домой я возвращался в приподнятом настроении.

Переговорив с женой, я вышел на улицу и стал ждать Петровича. А когда он появился, то попросил, чтобы он присел рядом. Петрович посерел, побелел, покраснел и стал оправдываться и обещать отдать в самое ближайшее время. Но я прервал его и начал.

- Я хочу предложить тебе работу. Ты ведь подметаешь наш район, не правда ли? Ну, так вот. Я предлагаю тебе начинать день с уборки нашего двора. И делать это особенно тщательно.

Петрович хотел заметить, что именно это он и делает каждый день, но я не дал перебить себя. Я, знаете ли, дамы и господа, имею большой опыт по общению с подчинёнными.

 - Ну, так вот, - продолжил я, перебив Петровича. - Я предлагаю тебе за эту работу двести долларов в месяц.

У Петровича глаза округлились от неожиданности. Для него это была колоссальная сумма.

- И вот что, - добавил я. - Не упоминай больше о тех ста долларах. Отдашь, когда станешь миллионером, а не станешь, то и не отдашь. Да плевать мне на эти сто долларов. Не упоминай о них больше! И вот что. У меня сегодня день рождения, а кроме жены и меня никого нет. Дети давно разъехались. А знакомых мы не приглашаем. Так что, может уважишь? Пойдёшь к нам? Мы приглашаем тебя. Посиди с нами, выпей за моё здоровье.

Петрович покраснел и заметил, что он не очень подобающе одет.

- И на это мне плевать, - ответил я. - Мы ведь не танцевать в бар собрались.

И через пару минут мы стояли на пороге моей большой квартиры. А моя жена выговаривала строгим голосом.

- Ну и где это вы шляетесь? Всё остыло уже. Петрович, ну этого -то я давно знаю, но почему ты опоздал? Я давно проголодалась.

Я улыбнулся про себя. Богу было угодно подарить мне очень умную и сообразительную жену.

Петрович начал оправдываться и не заметил, как с него сняли старую, замусоленную куртку и усадили за стол.

В конце застолья жена сообщила Петровичу, что выбросила его старую куртку и даёт ему новую. Дело в том, что её муж, то есть я, купил ей огромный магазин одежды. И они в конце месяца выбрасывают горы одежды, чтобы закупить новую.

Петрович мерял две куртки. Одну кожаную и вторую – пуховик. А в конце он почему-то расплакался. Я проводил его до дома и передал ему большую сумку с едой, заранее приготовленную моей женой, дай ей Бог здоровья. Передал вместе с приглашением на завтрашний ужин. Доедать то, что осталось. Иначе всё придётся выбросить.

Петрович стал нашим частым гостем. А жена постепенно обновила весь его гардероб. И теперь у нас в районе был самый модный уборщик в городе.

А потом она стала приводить своих незамужних подруг, которых у неё было полгорода. И одна из них, по имени Ляпа, а может это было прозвище, не стала откладывать дело в долгий ящик. Она владела большим выставочным залом, забитым антикварной мебелью. И в конце вечера, наслушавшись рассказов Петровича о бродячих котах и собаках, предложила проехаться к ней в салон и посмотреть на котов, которые жили у неё. А квартира её была над залом.

Так что, утром она предложила Петровичу место директора-ремонтника.

- Петечка, пусичка, - сказала она. - Руки у тебя золотые. А такой человек мне очень нужен. Так что, нечего тут долго раздумывать. Сейчас и поедем покупать тебе набор инструментов и новый прикид.

Теперь дворником у нас работает другой человек, а Петрович....

Всё также и приходит поздно вечером кормить своих питомцев. Вместе с Ляпой. Она тоже кормит малышей, а потом они заходят к нам. И женщины уединяются в соседней комнате, где Ляпа рассказывает моей жене, что её Пусичка кормит крыс.

- Огромные такие. Серые. Сидят на задних лапках и ждут.

- Господи! Господи! - Кричит жена, раскрыв широко глаза. - Это же ужасно! Крысы, фууу…

- Ну не скажи, - отвечает ей Ляпа. - С одной стороны дома едят коты и собаки, а с другой, крысы. И знаешь, что он говорит?

- Как же, Ляпочка? Какже может быть? Крысы, ведь тоже хотят кушать. Они ведь тоже люди.

 - Мы их кормим теперь вместе. И представляешь, я их начала различать.

Они смеются и пьют белое вино.

А Петрович всё пытается отдать мне долг. И мне пришлось завести его в одну из комнат и всё рассказать. Он сидел, слушал меня, а потом почему-то расплакался.

- Но ведь я вам даже не родственник, - заметил он.

И я согласился.

- Не родственник. Но так бывает, что иногда, чужой человек становится ближе самого близкого родственника.

Вы конечно, дамы и господа, можете сказать, что это я сделал что-то хорошее. Но я вам отвечу - на самом деле, это Петрович открыл мне глаза. Ведь теперь у меня в магазине сплоченный коллектив. Который больше не считает меня козлом и жадиной. Ведь я теперь ценю людей не по их работе. А по тому, что они из себя представляют.

О чем эта история?

О Петровиче, котах, собаках, крысах, Ляпе, судьбе…

А может, и обо мне.

В общем, обо всем понемногу.

 

 

P.S. Все совпадения имён и ситуаций случайны.

 

(Посвящается Вячеславу Просянко – Ресторан “Мурняв”)