Вместе и врозь... Лазарь Фрейдгейм
Какой-то талантливый режиссёр перенёс это действо в надвигающуюся лунную ночь на старом кладбище. Два человека, связанные годами привязанности, живут в эти мгновения в обстановке, примыкающей к вечности, в самых разных мирах, но мысленно переплетённых. И каждый из них обращён в своё будущее...
Плавание подходило к концу. Радио сообщило о скором прибытии теплохода в Ялту. При палубных билетах особых забот с подготовкой в высадке у Мириам не было. Небольшой рюкзак был рядом. Мира стояла на корме, всматривалась в причудливую игру волн и думала о ближайших событиях после возвращения в Москву. Впереди последний институтский год, впереди изменения в собственной жизни. Надежды, мечты, размышления... Трудно проникнуть в будущее, трудно даже представить ближайшие события.
Они встретились совершенно неожиданно при сходе с трапа теплохода. Каждый в своей компании. Впереди недолгие туристические планы освоения Ялты. Перекинулись парой слов и разбежались по делам, договорившись сообщить до востребования свои координаты. Да, простоты мобильной связи в те годы ещё не было даже в мечтах. Почтовый ящик — как без него.
Мириам и Леонид были знакомы со школьных лет. Со стороны глядя, их встречи были приятельскими: поговорить, обсудить, посудачить. Всегда находилось общее и интересное. Достать билеты на новый спектакль или выбраться на очередную выставку. Всё, как у многих их ровесников в большом городе.
Без особого труда, даже со стороны, можно было заметить их взаимную симпатию. За бытующим общением в каждом из них вертелись мысли о чём-то исключительном. Если не сегодня, то завтра... Все годы их отношения таили какую-то недосказанность. Каждый делал навстречу друг другу полшага. Но эти полудвижения не складывались в общий сближающий шаг. Дружески заинтересованно, но на некотором расстоянии. Возможно, что при взаимном тепле восприятия друг друга в них жила опаска нарушить этот статус-кво, впасть в неизвестность. Что ждёт в ней?.. Так или иначе, эта настоянная на годах дружба не переходила уже освоенную черту.
Галопом по Европам, — не без доли шутки говорят ныне о быстротечных днях туристического отдыха. В те советские годы всякие Европы были мало доступны. Кавказ-Крым давал возможность насытиться впечатлениями.
Внеплановая встреча с Мирой сразу сместила планы крымского путешествия Леонида. На третий день он получил на почтамте письмо и сразу поехал по указанному в письме адресу. Его ждала неожиданность. Мира подцепила желудочную инфекцию и попала в больницу.
Он ждал встречи со смешанным чувством: желанное свидание после долгого перерыва и какое-то клеймо преград и отделённости. Не от инфекционной опасности, а от каких-то вирусных обстоятельств. Внутреннее противоречие воспоминаний, надежды с ощущением болезненного поражения.
Пригород Ялты, инфекционная больница. Записку и фруктово-ягодные подношения передать можно. А дальше по неписанному сервису жди ответа. Леониду повезло: попалась девушка, знающая Миру. Она подсказала иную возможность контакта. С другой стороны забора был организован лаз. Карантинные ограничения тогда, как и сейчас, имели свои рамки. Через забор с двух сторон были приставлены лестницы, по которым больничные заточенцы могли выйти на свободу. Оставалось ждать...
Лестница прямо упиралась в камни старого кладбища. Обстановка не очень соответствовала лирическому свиданию. Таинственный антураж и два человека, присутствующие в двух совершенно разных мирах. Такое часто встречается, когда внешнее согласие держится на взаимной недосказанности. В общении не проявляются различия, и каждый участник видит свою картину. Даже, если не устраивающую, то примеряющую. В подтексте — у каждого своё.
Он — преодолеть расстояние. Сколько можно вздыхать и мысленно рисовать картинки? Уже не 15 лет. Леонид относился к Мире очень нежно и трогательно (при этом боялся буквально дотронуться). Иногда его одолевали серьёзные размышления о жизни, о его месте в её жизни.
Сейчас в этой необычной прибольничной обстановке ему хотелось, чтобы накопленное в нём тепло южного солнца согрело собеседницу, чтобы, как ему представлялось, послеболезненная угнетённость отошла, отогрелась
Она — в поиске, как сделать шаг в реальность? Одновременно и поклониться многолетней взаимности тепла, и сообщить о конце прошедшего, и о начале другой жизни. Да, конец и начало — так неизбежны в единстве... Какая-то усложнённая дилемма: расставаться с прошлым, которое реально, осязаемо, конкретно здесь и сейчас. Сделать шаг — прыжок, трудно оцениваемого размера в неизвестное, в ещё плохо представимое будущее... Может быть, эти заглушённые вопросы и содержат ответ на главный вопрос. Тот самый, с миллионом оттенков: быть или не быть — решениям, событиям, жизни... Это же особая ситуация, когда предстоящее в жизни не рок, а собственный выбор. Сомнительный или несомненный?..
Какой-то талантливый режиссёр перенёс это действо в надвигающуюся лунную ночь на старом кладбище, этаком отпечатке человеческих судеб, вековых событий. Два человека, связанные годами привязанности, живут в эти мгновения в обстановке, примыкающей к вечности, в самых разных мирах, но мысленно переплетённых. И каждый из них обращён в своё будущее. Мир Леонида — в единении с миром Миры. Мир Миры — в отдалении от былых иллюзий и воспоминаний, во взрослой жизни с дорогим человеком. Другим, заместившим многое из ставшего прошлым.
Голова шла кругом. И эта мистическая обстановка вырванности из обычной жизни, сумятицы в голове, странном совмещении прошлого, настоящего и будущего. Она непрерывно пыталась сопоставить себя, внутренне уже перешагнувшую "Леонидов" период, и Леонида с кажущейся ему реальностью. Ей было больно за друга. И при этом ей хотелось быть им, не принимающим в этот момент столь определяющих решений. Ей было жалко уходить от прошлого.
Странное, мистическое соединение больницы, кладбища и встречи двух мечущихся молодых людей. Спустились сумерки, луна подсвечивала пространство. Реальный пейзаж невольно наполнялся мистическими видениями.
Ей порой казалось, что вросшие в землю мемориальные камни давят, сковывают язык. Слова тяжелеют, а порой просто застревают без озвучки. Тяжёлая недосказанность в этой обстановке заключила таинственный союз с ландшафтом.
Леонид слышит далёкое богослужение. Медленная мелодия органной фуги. Отпевание? Нет, молитва о жизни среди камней-свидетелей завершённой жизни. Он поёжился то ли от вечерней прохлады, то ли от этого появления надбытовых видений. В этих неспешных перемещениях в лунном свете он видел отголоски других времен, таинственный исторический экскурс. Порой пытался приглядеться к выбитым узорам и надписям на камнях.
Наяву — под ногами извилистые заросшие дорожки, хранящие тайны камни, единая подсвечивающая луна и совершенно разные подтексты общего разговора. Тесно завязанный узел отношений с совершенно разными реальностями. Жёсткая модель множества житейских ситуаций... Точка, вмещающая океан.
В голове Леонида, как не раз в прошедшие годы, рождалось желание явно протянуть руку, сказать ёмкие слова, которые он не решался сформулировать даже самому себе. Леонид знал ответ и мало надеялся, что крымский вечер что-то может кардинально изменить. Он попытался обнять Миру за плечи, но почувствовал ускользающее движение и традиционную ласковую полуулыбку.
Как много тех, с кем можно говорить.
Как мало тех, с кем трепетно молчание.
Когда надежды тоненькая нить
Меж нами, как простое понимание.
Она воспринимала эту встречу более осязаемо — как прощание с периодом своей жизни. Мира перекидывалась с темы на тему, но порой казалось, что она неодобрительно смотрит на себя и судит строго по каким-то, только ей ведомым, критериям. То смех, оживление, ласковые слова. То пересказ последних новостей. Мира — ироничная и шутящая, а затем как бы включающая другую скорость и крутящаяся, как уж на сковородке. С какой-то отрешённостью во взгляде.
Перемещающаяся на небосводе луна как бы напоминала об идущем времени. Здесь, среди старых камней шёл другой счёт времени. Ни Мириам, ни Леониду не хотелось останавливаться в этом позднем общении. Леонид часто бросал взгляд на собеседницу. В ней было ощущение какой-то тени, скрывающей недосказанное. Это его одновременно и нервировало, и как бы связывало со всем характером их недосказанного в годах общения.
Разговор перескакивал с одной темы на другую. А то смолкал, каждый молчаливо вышагивал своё. Леонида тянуло в рассказы о последних днях, красоте крымских троп. Мира как бы перебирала моменты из прошлого. Неожиданно вспомнила вечер Вольфа Мессинга. Вспомнила эффект проникновения в невысказанные мысли его объектов, как их называли, реципиентов.
"Могли бы сейчас сняться проблемы, если мы были бы наделены таким даром", — то ли с мечтательностью, то ли с сожалением подумала Мира.
Недосказанность терзала Миру, но она не находила в себе силы преодолеть это. А может быть, ей самой нужно было это пространство между прошлым и будущим. Мира видела сейчас Лёню со всей многолетней взаимной привязанностью. Ей хотелось воздать должное этим прошедшим годам, обнять, поцеловать его. Сказать своё нежное спасибо, упрятанное под много слоёв надуманных условностей. Лёня в эти минуты жил не под стенами инфекционной больницы, не между обрушившихся камней памяти. В нём теснились надежды. Они были неотрывны от Миры. Он был готов громко прокричать: люблю!
Время скуксилось. Пора было расстаться. Они взглянули друг другу в глаза. Каждый унёс своё понимание этого обмена взглядами. Руки на мгновение соприкоснулись и расстались тихим помахиванием, привычно предшествующим расставанию. Для него — призывным, для неё — прощальным. Мира ступила на перекладины лестницы и растворилась в темноте...
Реальная суть этой встречи до Леонида мгновенно дошла уже в Москве. Отложенный нокаут. Звонок: выхожу замуж, приходи на свадьбу. Просто, без излишних внешних эмоций. Внешних...
Развилка жизни двух молодых людей. Что дальше в их судьбах — через мгновение, через годы?.. Радости? Сожаления? В свою жизнь трудно включить сослагательное наклонение. Слеза неслучившегося метит порой прошедшие годы. Но в своей жизни, в жизни близких, и в жизни реально пришедших следующих поколений проявляется результат выбранного пути, вмещающий отклик неслучившегося.
Жизнь многое нивелирует, многое оправдывает. Но это — суждения из достигнутого будущего, ещё скрытого, как и многое другое, в лунный вечер. Мне кажется, что в недосказанных отношениях мечущихся героев есть всё, чтобы сохранить симпатии и привязанность друг другу, радость счастливым событиям в жизни каждого из них.
Мне жалко расставаться со своими героями, я сдружился с ними. И он, и она стали мной или, возможно точней, я стал ими. Мне стало казаться, что это весомый эпизод моей жизни и кого-то очень близкого мне.
