Путешествие кота Семена: "От Кремля пешком". Легенда Мурманска
Мурманский кот-путешественник Семён сиамской (тайской) породы потерялся в Москве в 1987 г., когда семья возвращалась с юга, и прошел около двух тысяч километров до дома в город Мурманск. Путь занял шесть с половиной лет. Когда он пришел домой (в феврале 1994 г.), то весил всего один килограмм четыреста грамм.
Сама история нынче вдохновила наших молодых земляков на то, чтобы увековечить ее героя в скульптуре. И В Мурманске 2 октября 2013 года открыли памятник коту. Событие приурочили ко Дню города. В двенадцать часов дня горожане увидели восседающего на скамейке упитанного кота с котомкой за плечами. С тех пор памятник коту Семену в Мурманске считается открытым. Памятник, который будет напоминать всем нам о верности своему дому, своему городу. Забавный, шутливый памятник. Но то, о чем он говорит, - дело нешуточное.
На страницах газеты «Мурманский вестник» в 1994 году впервые увидела свет эта история четвероногого мурманчанина, который прошагал от Москвы до самой до окраины, до северного моря, чтобы вернуться домой.
Из очерка журналиста Николай Беляева из газеты «Мурманский вестник», 25 ноября 1994 г.
Вместо родословной
Дома Семен Николаевич объявился без малого десять месяцев назад. Вернулся из дальнего многолетнего путешествия и с тех пор безвылазно сидит в квартире - в доме № 29 на улице Крупской. Хозяйка, Алефтина Михайловна, не рискует отпускать его никуда, хотя временами он буквально умоляет ее, упрашивает и даже устраивает скандалы возле двери.
Семен Николаевич - сиамский кот. Весь подобранный, плотненький, мускулистый, ухоженный. И симпатичный. Семен принадлежит к одной из знатных и наиболее распространенных чистокровных пород кошачьего племени. Предки его, рассказывают знатоки, охраняли в Сиаме (ныне это Таиланд) сокровища в буддийских храмах, находившихся далеко в джунглях. Они же были единственными собеседниками и товарищами заточенных в храмах принцев и принцесс.
Скорее всего, Семен Николаевич не подозревает об этом. Он носит обычное русское имя и, как человек уважаемый, по русскому обычаю имеет отчество. Точно так же, как и его первая нянька - пес Тимоша, Тимофей Николаевич.
Появился Семен у Синишиных без малого девять лет назад - Николай Васильевич подобрал его в подъезде, подброшенного кем-то, неуверенно стоявшего на ногах и жалобно мяукавшего. Пожалел и принес домой, хотя у них уже было одно животное.
- Подобрал его Коля на лестничной площадке малюкусенького-малюкусенького, - вспоминает Алефтина Михайловна, и в этом повторе самородного слова слышатся и одобрение поступка мужа, и жалость к беспомощному подкидышу, и ласка. - А у нас был кобелек-болонка Тимофей Николаевич, вот он и воспитывал Семена.
Летом восемьдесят седьмого старшие Синишины решили во время отпуска поехать вместе с 20-летней дочерью Ольгой и племянником на своем «Москвичонке» в Крым, в Бахчисарай. Там живут родственники. Договорились взять с собой и четвероногих членов семьи, да беда помешала. Поехал только Семен. За несколько дней до намеченного отъезда Тимофей ходил провожать на работу Николая Васильевича и попал под колеса автобуса....
В доме был траур. А Семен - ему к тому времени исполнилось два года, он стал уже взрослым котом - горевал, похоже, больше всех. Нe знаю, правильно ли так очеловечивать поведение кота, говорить о том, что он горевал - ученые считают, мол, неправильно, называют это антропоморфизмом. Но Семен трое суток не отходил от двери, все ждал Тимофея, единственного четвероногого друга. Стоял у двери и кричал вплоть до самого отъезда.
В Мурманск вернулись четверо
Из Мурманска они отправились впятером. В машине Семен поначалу облюбовал себе место у заднего стекла. Позже стал устраиваться на спинке водительского кресла и часами высиживал за головой у Николая Васильевича. Возможно, потому что дома любил забираться к нему на плечи и сидеть там, будто меховой воротник.
В Бахчисарае Семен получил свободу. Два летних месяца провел не в комнате, а в огороженном забором дворе частного домика, где есть и сад, и огород, а значит, и мыши, и птицы, главное же - славная кошачья компания.
…Но пришла пора возвращаться в Мурманск. К Москве подъезжали уже заполночь. Вместо того, чтобы свернуть на кольцевую автодорогу, а дальше - на Ленинградское шоссе, влетели в столицу. Алефтина Михайловна сидела впереди, была за штурмана, над чем теперь иронизирует:
- Я такой штурман, что вижу указатель «Москва», ну и ладно, мы и дуем вперед. Я еще посмеялась: сейчас, ребята, увидим собор Василия Блаженного. Через какие-то минуты поднимаю глаза, а впереди Василий Блаженный! Почти на Красную площадь выскочили.
Было два часа ночи. Синишины расспросили у постового, как выехать на Ленинградское шоссе, и все-таки тут же, поблизости от Кремля, снова плутанули: оказались в каком-то большом дворе. Когда оказались на Ленинградском шоссе, все вздохнули с облегчением… Да тут и спохватились: что это Семен молчит? Только что ведь орал...
Хвать-похвать, а кота и след простыл. Видно, выскочил в том дворе. Возвратиться бы назад, да куда? Где тот двор? Нет, уже не найти. Ни за что не найти в таком городе. Да и где на магистрали выберешь место для разворота? Словами трудно даже описать, как все расстроились. Наконец я сказала: «Поехали домой». Дочь в слезы. Муж вцепился в баранку и знай, жмет на газ, мчится и мчится без остановки. Никто не разговаривает со мной. Короче, я осталась и виновата. Ну, думаю, молчите. Есть захотите - заговорите… Женщина в конечном счете всегда оказывается права: молчали они только до Петрозаводска…
Вернулись домой - соседи и друзья, узнав про Семена, охали и ахали. Позвонили о потере и в Бахчисарай. Только самому виновнику не могли сообщить о своих терзаниях.
Дорога ведет домой
Время приглушает боль и не таких утрат. Примирились со своей потерей и Синишины. Прошло шесть с половиной лет. За это время у них жил полтора года еще один кот, Кузя, - пушистый, с белым воротником, похожий на сибиряка. Он был по-своему тоже симпатичным. Но душа не позволила назвать его Семеном.
В семье нет-нет да и вспоминали прежнего любимца. Тем более что каждое лето ездили в Бахчисарай, а там сиамка Серафима до сих пор здравствует. Утешали себя тем, что ушел Семен от них в столице, где большие возможности не только у людей, но и у котов.
- Думали, если в хорошие руки попал, так и теперь живет, - говорит хозяин квартиры.
Одного не предполагали: что столичное житье ему оказалось не по нраву, что он давным-давно ушел из Москвы и неведомыми путями идет домой. Может, и хорошо, что не предполагали. Иначе каждый раз, отправляясь на юг или возвращаясь в Мурманск, думали бы: а вдруг сейчас проезжаем мимо Семена? А вдруг проехали мимо него вчера? Тут и самому недолго замяукать.
Возвращение блудного Семена
Четвертого февраля (1994 года. - Ред.) в половине одиннадцатого вечера в квартиру Синишиных позвонила соседка со второго этажа Валентина Дробович.
- Я к вам не одна, - сказала она открывшей дверь хозяйке. - Гляди-ка, кто к вам рвется.
Не видя никого больше, та сначала не поняла. И тут мимо ног скользнуло в квартиру что-то невообразимо тощее, ободранное, неухоженное… Только по большим светло-палевым пятнам на груди да по темным ушам можно было догадаться, что это кот-сиам.
Сердце оборвалось у хозяйки. «Семен, ты?» - спросила она кота, как человека, и тот ответил: «Мр-р-р-м». И будто только что возвратился домой с улицы, прошел на привычное место в кухню, где обычно стояла его с Тимофеем тарелка. И потребовал ужина.
Нежданное появление Семена стало событием не только для Синишиных, но и для их соседей. Валентина (Алефтина Михайловна называет ее теперь крестной Семена) с готовностью живописует, как они встретились на лестничной площадке.
- Я приехала к Аленке (так она называет хозяйку квартиры. - Авт.), открывается лифт, а тут кот opeт. Дошел до дверей квартиры и как о них шарахнется - и рев! Я стою и смотрю на него: «Ты чей?» А он опять разворачивается, идет еле-еле, берет разгон и опять - хлобысть о дверь, и опять рев. «Ты, кот, что делаешь? Ведь убьешься так!». И ногой его отодвигаю от двери, а он меня лапой...
Как Семен нашел квартиру, неведомо, но все-таки нашел!!! То, что ему далось это непросто, выяснилось чуть позже. Другая соседка Синишиных по подъезду сообщила, что этого ободранного кота она два или три последних дня видела во дворе 29-го дома.
Как выглядел он? «Страшно было смотреть, - рассказывает хозяйка. - Это было что-то просто невероятное, один скелет!». Обмороженные уши висели, ни усов, ни бровей не осталось, хвост облез - одна палка. Правый глаз был сплошным гнойным пятном. После увидели, что не было и когтей, а обмороженные пальчики лап, обычно белые, стали черными и жесткими, будто костяными, и Семен, когда начал поправляться, выгрызал эту черную кожу, словно лущил семечки.
На следующий день Алефтина Михайловна взяла весы у соседей и взвесила пришельца: он потянул всего кило четыреста. Это ровно в три раза меньше, чем весит теперь, когда уже отъелся, оброс и «стал вновь походить на человека».
Выходить великого пешехода Синишиным активно помогала еще одна соседка - Наташа, врач-педиатр, у которой раньше Семен много раз бывал в гостях. Осмотрев его, подтвердила: «Это ваш Семен». Она принесла и капли, и таблетки, и витамины.
Алефтина Михайловна рассказывает подробно и интересно о своем любимце, о его повадках и пристрастиях, которые остались неизменными: любимое место отдыха днем - телевизор, по-прежнему не боится купания, вновь норовит забраться на плечи к Николаю Васильевичу...
Семен прошел около двух тысяч километров!!! Когда заходит речь о таких дальних и длительных путешествиях четвероногих, всегда возникает вопрос: какой компас природа встроила в их организм, как он помогает на протяжении сотен километров правильно выдерживать направление и в конце концов находить свой дом?
Американский писатель Эрнест Сетон-Томпсон назвал этот «компас» чувством направления. «Каждое существо наделено чувством направления, - писал он в рассказе о жизни бродячей городской кошки «Королевская Аналостанка». - Оно очень слабо у человека и очень сильно у лошади. У кошки оно могущественно, и этот таинственный путеводитель направил беглянку на запад...»
Если бы кота Семена можно было расспросить, он, видимо, рассказал бы немало интересного о том, что его вело все время на Север. И о своем более чем шестилетнем путешествии, а также о длительных остановках в пути. Ведь если бы он шел без перерывов, это значило бы, что за сутки одолевал менее километра… Выходит, где-то основательно задерживался или его задерживали. Возможно, не раз за эти годы жил в семье, а потом снова пускался в путь. Инстинкт звал его на Север: домой, домой, домой!
