Раздрай... Она и Он. Автор Лазарь Фрейдгейм
Любит — не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмёт — к черту пошлёт. Гадай — не гадай, — жизнь это не изменит. Переплетение судеб и душ — потёмки. Иногда встречи и общение быстро расставляют всё по своим местам. Иногда душевные неурядицы не имеют конца...
Лазарь Фрейдгейм
Раздрай... Она и Он
Михаил знал, что за каждым звонком Наташи стоит сложный клубок переживаний. В них — крошки радости от новых постижений и перенасыщенность горькими сетованиями и жалобами. Многолетний опыт телефонных разговоров и скайповских рандеву выработал у Михаила некоторую защищенность. Но ему всегда хотелось подтолкнуть свою старую приятельницу к изменению соотношения в её восприятии приятного и гнетущего. Да, собственно, и самому защититься от горького "послевкусия" от каждого разговора.
Личные дружеские встречи остались давно в другой жизни. Письма, телефонные разговоры, СМСки и, наконец, самая тесная заочная связка — нынешний скайп — всё всегда под рукой, почти присутствие, как по мановению волшебной палочки. В общении Михаила и Натальи даже трудно установить, когда было начало. Это пересечения на протяжении многих лет, десятилетий...
Казалось бы, такой опыт общения мог бы зафиксировать роли в этом парном жизненном конферансе. Михаилу всегда казалось естественным теплое и доброжелательное отношение, которое окрашивало их контакты. Но периодически накатывалась взрывная волна. Наталья переселялась в свой кокон и видела все события давних лет совсем в другом ракурсе, с обилием не только серого, но чёрного цвета. Роль Михаила приобретала демонический характер. Как-то один из приятелей Михаила, услышав подобную отповедь Натальи, сказал Михаилу: "Да ты, батенька, мазохист".
Он и Она... Представим, как недавно стало популярно говорить, "картину маслом": он молчит, она говорит. Получается осязаемый уклон в одну сторону, этакое соло. Характер... Каждый раз подтекст предугадать достаточно сложно. Можно только преположить грохот приближающегося катка.
— Я давно не могу тебя застать дома, чтобы поговорить. Я соскучилась по твоим рассказам и умным советам, — приветливо звучит начало разговора Наташи. — Я устала от этой жизни. Сумасшедшая работа, дорога туда-обратно, купи — приготовь — убери. Всё сама, одна-одна-одна. Вспомнились слова песни:
Люди встречаются, люди влюбляются, женятся.
Мне не везет в этом так, что просто беда.
Наташа овладела драматическим построением телефонных разговоров. Михаил всегда вступал в разговор с настороженностью, не без тревожного ожидания — саспенса, как сейчас говорят на американский лад. Постепенно разговор традиционно переходит от трудностей и забот к поиску виновных. Для этого накатанного пути Михаил как японская кукла для битья. Он стабильно оказывается в обвиняемых.
— Ты мастер говорить мне: милая, красивая, привлекательная. Всё это только трёп. Ты можешь вспомнить, сколько лет уже звучит этот аккорд? Это ни в кастрюлю не положишь, ни даже в постели не почувствуешь. В 16 лет, может, такого и достаточно. Но я давно не Татьяна Ларина, и вздыхать абстрактно что-то не завлекает.
Наталья подумала, не слишком ли обидно прозвучат ее слова для ныне далеко живущего Михаила. Но потом решила, что если он сухой корж, то от него это отлетит бесследно, а если в нём с годами не выветрилась эмпатия, то пусть почувствует себя должником. Даже если этот старый долг уже возвращен быть не может.
— "Только влюблённый имеет право на звание человека", — я поняла, это не о тебе, — Наталья уже оседлала своего конька. — Да нет, это именно о тебе — ты не человек. Ты как-то вспоминал высказывание, что жизнь — трудная сцена, люди — актёры. Игре одних верят, других — нет. Твоей игрой я сыта по горло. Даже больше — это удары под дых, много лет нет сил продохнуть. Твоей игре по жизни я давно не верю. Точней даже, возможно, не твоей игре, а своему представлению о подтексте этой игры. Да собственно, ты никогда и не говорил что-либо конкретное. Так, читающееся между строк...
Хочется лёгкости, улыбки, ласки, а на пути в лучшем случае не тёмный, но кряжистый лес с непроложенными тропами. Пойди, разберись... Да, ты, конечно, умён, всезнайка, но ... сволочь.
— Почему? — только и успел вставить Михаил.
— Да потому! Не прерывай. Без обиняков скажу тебе всё, что накипело. Знай своё место.
Михаил понимал, что при таком обороте, собственно, и пытаться прерывать бесполезно. Состояние раздрая женщины, чувствующей себя обиженной судьбой, трудно перебиваемо. Наташа слышала только себя, убедительно действовала в этаком кулуарном междусобойчике — с собой великой...
— Ты коллекционируешь какие-то безделушки. Порой даже дорогие и красивые. Ты пишешь какие-то рассказы и статьи. Зачем, скажи, всё это. Я бы показала тебе, как можно окружить себя красотой, как можно выбрать для себя настоящие дела. Вместо этих всяких "ничего".
— Я разговариваю с тобой, — прижимая Михаила в угол, продолжала Наташа. — Ты — один как перст, "радости" полон. Какой радости? Сам по себе. Сам варишься в микроскопической кастрюле-квартирке. Я спрашиваю: и это жизнь? Неужели не ясно, что собственное недомыслие заперло тебя в сером закутке. Логику этих мужиков понять невозможно. Тупые по жизни от рождения. Да в науке, в технике они кое-что могут. Но в жизни — полный ноль и не понимают этого. И ты, мой дорогой, не исключение из этой Man-когорты.
— Cher ami, послушай, дорогой! Брось болтать о симпатиях, красоте, привязанности. Я знаю тебя много лет. Не должен мужик ходить вокруг да около. Если женщина ему нравится — завоёвывай, атакуй. Тем более, если и без особого бинокля видно, что твоя инициатива ложится на подготовленную почву.
Да что раз за разом мне тебе объяснять, что резина не выдерживает долгого напряжения. Нечего её тянуть. Что мне от телефонных звонков и поздравлений с днём рождения или праздниками. Мне жизнь надо устраивать.
Я замечательная женщина. Хочу дома, уюта, красоты. Совместно всё делать. А ты только дурака валяешь, трепишься. Это не по человечески. Да тебе и ничего от меня и не нужно было, кроме трёпа.
— Как можно не понимать возможности своего счастья, — не останавливалась Наталья. — Я готова посвятить всю себя любимому человеку. Мне не нужен никто другой во всю жизнь. Ты не мог не понять во мне этого. Как это? Ведь я не знаю более умного человека. Твои советы и оценки по любому возникающему у меня вопросу всегда проходят проверку временем, а здесь — плотно сомкнутые веки, слепота.
— В итоге — даже не о чём говорить: я барахтаюсь одна во всех заботах, — штормовые волны отповеди Натальи следовали одна за другой. — Ты же живёшь как бобыль и рассуждаешь с кажущейся лёгкостью о приготовленном самим собой обеде. Ладно ещё приготовленном, но и ещё изо дня в день поедаемому в нерадостном одиночестве.
Михаил на мгновение отключился от давящего потока негатива. Он погрузился в мысли о своих прошедших годах, в которых было немало проблем, но ему было не свойственно искать виновных в этом. Жизнь человека мало предсказуема и, вероятно, мало детерминирована. Есть некоторая легковесность в противопоставлении случившихся жизненных ситуаций с как бы возможными. Если бы... Соблазн вековой влюблённости навевает блаженство. Но, увы, самое привлекательное, эмоциональное, страстное утрачивает яркость. Время затеняет силу и манящего, и отталкивающего.
— Я не раз пыталась цепляться за соломинку, окуналась в любовь и замужества, — продолжала свой мрачный монолог Наташа. — Дополнительно как насмешка ещё надо мной. Твоё имя божественно примостилось в моём мозгу. Все три моих избранника — Миши. Чёрт бы тебя побрал, Михаил коварный. Я не могу быть не однолюбкой, но ни один из моих избранников не выдерживал проверки временем. В них оказывалась червоточина. Моя любовь каждый раз оказывалась выше их.
А с другой стороны... Кто-то написал:
"О, боже мой, какое горе -
любить такого трепача!"
Может, в этом загвоздка?.. Любовь, надежда, потерянность? — Я и сейчас не могу в этом разобраться. Скорей, не горе, а какой-то рок.
— Надежда, говорят, умирает последней... Интересно, как это до меня не доходило в течение многих лет, что не слова и обиды могут поставить тебя на место, а простые обстоятельства, — остановить Наталью уже ничто не могло. — Я поняла, мне же на роду написано счастье. Сложное, с петляющими тропами. Но я найду его, единственного мне соответствующего человека. И тогда этот иллюзорный парниша — учти, это о тебе — поймёт своё место. Ты будешь страдать от ревности, рвать на себе волосы, но будет поздно.
Невольно приходится отметить, что нужно быть незаурядным человеком, чтобы "скомкать" в несколько мгновений этакое сознание самовеличия, воплощения в себе потенциального счастья для избранных. Обречь искорки былого на отторжение, превратить всё в терзания. Всё, что можно воспринять в розовом цвете, безжалостно замалевать чернотой. Михаил понимал, что, когда женщина идёт вразнос, то и солнце, даже южное, светит не так, золото не блестит и сахар с горчинкой. Но как бы ни были обоснованы или не справедливы оценки, это было истязающее Наташу состояние. Ему было искренне её жаль и даже собственная обида отошла на второй план. Ему стало воистину страшно от настроенности Натальи, от грозного смысла её азарта мщения, её полупроклятий...
Самое удивительное, что это сопутствовало полной убеждённости Натальи, что она говорит с добрым намерением, с заботой о собеседнике. Её характеру на самом деле было свойственно тёплое отношение к интересным ей людям. Иногда, порой... Жизнь, конечно, не накатанная дорога. Но в большинстве случаев мы сами активно участвуем в восприятии её извилистого пути.
Компьютер, скайп, вызов. Оглушающий, как бы это сказать, по нелепости разговор. Михаилу досталось по первое число. Обещание всё сказать напрямую — грозное обещание — не расходится с действием. Она облегчила свою душу, он перегрузился расстройством от неизменности идущей вразнос старой знакомой. C'est la vie... (Се ля ви...)
Есть давно внедрившийся принцип из "Маленького принца": мы в ответе за тех, кого приручили. Но как должен поступать человек, "приручение" для которого было просто добрым отношением? Да, он видел в ней розу, но это был цветок в чужой вазе. Как догадаться, что сам факт симпатий и доброго отношения порождает опасность трагических оценок?
Михаил почувствовал себя человеком на собственной тризне. Но только звучат в его адрес не приятные воспоминания, а сочинённые терзания. Ему даже казалось, что этот поток негатива рождается в это мгновение и каждое уже высказанное слово рождает ещё более хлёсткий удар. Но для её обострённого себялюбия это была не фантазия, а реальная боль.
Всё это звучит нервозно и очень субъективно. Со стороны... Но как это воспринять, как это преодолеть, если это не крик в пространство, а обращение к тебе непосредственно, брошенный камень прямо в тебя. Камень тяжёлый, с острыми кромками и при этом камень, найденный на совершенно гладком поле. Известна басенная фраза: "Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать". Здесь с такой же убедительностью: "Ты виноват во всех реальных и надуманных не свершившихся событиях моих снов". Убедительность сна — это, конечно, убийственный довод. Но боль другого человека это не сон, а привнесенная в реальность боль.
Разговор закончился. Михаил был буквально растерзан до слёз (тех самых — мужских). Нервозность близкого человека невольно переходит в свою боль. Он ощутил тяжесть напущенных на него обид, почувствовал придавленность состоянием Наташи. Он не мог отделаться от укора даже за своё имя, которое так фантастически, раз за разом вплеталось с давних пор в судьбу Натальи — "три мужа тому назад" — и все, как назло, Миши. Суровый камнепад "за всё, в чём был и не был виноват..."
И даже больше: он внутренне готов был четвертовать этого не осознавшего себя полуловеласа, нанесшего непоправимый вред судьбе сердечной женщины. Этот недоумок (не сочтите это ругательством, это буквально — не домыслил человек, не переместился в образ другого человека), как видно, даже не понял этого. Ничего не поделаешь, человеку свойственно заблуждаться. Тем более, если критерием служит сугубо личное восприятие другого человека. Остаётся только пролить слезу по поводу, возможно, не состоявшейся благостной судьбы.
Пугает, что такое восприятие своего окружения и событий портит жизнь совсем не только единичным людям. Как устоять от соблазна по тем или иным причинам всех кругом считать виноватыми в трудностям собственной жизни?.. В голове Михаила продолжал звучать убеждённый голос Наташи. Она всё говорила, объясняла, сама себя слушала, а потом вдруг поставила точку: "Да что тебе всё это объясняю. У тебя житейский дегенератизм. Ну и живи с ним в обнимку".
Живёт... Символично пострадавший за многих других мужчин, оказавшихся ниже возложенных на них надежд.