Попугаи, которые приносят счастье. Олег Бондаренко
Серый жако с красным хвостом сидел на ветке и рассматривал большого белого какаду, которого его человек сегодня утром принёс от знакомых. Не уживался он там, вот товарищ и попросил забрать. Таким образом, у них теперь появился новый жилец. И Моня, так звали жако, собирался познакомиться, пока мужчина был на работе.
Он гордо прошел по одной из веток, которые человек прикрепил к стенке, и остановился напротив какаду. Тот крутил мансы, то есть яростно мотал головой с поднятым хохолком и расправив крылья, делал вид, что он орёл.
— Простите меня за вопрос, конечно, - начал издалека Моня.
Но какаду ещё яростнее затрусил головой и прикинулся, что ничего не слышит.
- Я говорю, - повторил жако, пытаясь привлечь внимание. - Я говорю, вы не еврей случайно?
Какаду замер на секунду, потом трухнул хохолком ещё пару раз и пробормотал в сторону.
- Ваз фар а идиот? Кент ир ништ зен мейн ноз?
- Так что ж ты тут мне понты кидаешь? - Возмутился Моня. - Не мог сразу сказать, что ли? Я почему нервничать должен?
Какаду уставился на него левым глазом.
- С кем честь имею? - Поинтересовался он.
- Вопросом на вопрос, - выдохнул Моня, совершенно успокаиваясь. - Наш, таки, человек.
- Позвольте представиться, - шаркнул он правой лапкой по ветке, - Хозяин зовёт меня Красная попа, но на самом деле я - Моня.
- Очень приятно, - ответил какаду.
И опять распушив хохолок сказал.
- Сёма Гольдфарб.
- Ой, - обрадовался Моня. - А вы, случайно, не тех Гольдфарбов будете, которые в Кишенёве магазин животных держали?
- Вообще-то я из очень старой фамилии, - начал задаваться Сёма. - Но, таки да. Именно из тех самых. А позвольте поинтересоваться. Вот эта мерзкая кошачья морда, которая под нами сидит. Он кто?
- Ой, - начал Моня. - Это очень печальная история. Я подозреваю, что он, таки, не из наших.
- А что так? - Заинтересовался Сёма.
- А как же? - Ответил Моня. - Во-первых, где это вы видели, чтобы кот евреем был? А во-вторых, кипу он не носит!
Сёма задумался, а потом ответил.
- А может, ему ухи мешают? Как на такие ухи вы кипу оденете, а?
- Точно, - согласился Моня. - Вот, что значит умный человек, сразу сообразил. А давайте- ка мы проверим. Может, он, таки, из наших? Я вам скажу, что в холодильнике у хозяина есть банка с гефильтефиш. И если он будет их есть, то, сами понимаете...
И они приступили к проверке.
Два попугая слетели на пол и кот, не ожидавший такого, испугался и на всякий случай залез под кровать, потому что носы, то есть, клювы у них были, будь здоров!
Какаду и жако очень долго открывали холодильник, но общими усилиями им это удалось. После чего они залезли на вторую полку снизу и общими усилиями, таки, сорвали крышку с банки. Потом какаду достал оттуда лапой рыбную котлетку и сбросил на пол. Такого издевательства кот вынести не мог.
Он вылетел из-под дивана с криком чайки, бросающейся на пулемёт. И схватив котлетку, попытался опять спрятаться под диван, что, впрочем, ему не удалось. И тогда он проглотил её, не жуя. После чего посмотрел на какаду Сёму голодным взглядом, полным мольбы.
- Наш человек, - выдохнул Сёма и скинул на пол ещё одну котлетку.
Потом они с Моней вернулись на свои ветки.
- А кипу то всё равно носить надо! - Неодобрительно заметил какаду коту внизу.
Тот смотрел на сидевшего попугая влюблённым взглядом и тихонько мурлыкал.
- А про человека нашего что вы скажете? - Поинтересовался Сёма у Мони.
- Есть у меня серьёзные подозрения, - ответствовал Моня, что он совершенно не еврей.
- Позор какой, -прикрыл правый глаз какаду. - Надо что-то с этим делать.
- Конечно, надо, - согласился жако Моня. - Нельзя же, согласитесь сами. Вся семья - культурные люди, и один хозяин - черт знает что. Вон. Даже кот, наш человек, а кипу не носит, потому что, ухи мешают.
И они стали думать про хозяина.
Утром следующего дня Боря сидел на работе в фирме совершенно разбитый. И мысли его гуляли черт-те где. А время то, между прочим, было самое что ни на есть горячее - сдача квартального отчета.
Начальник Михаил Семёнович, высокий человек с окладистой седой бородой, долго смотрел на Борю через стеклянные двери, потом вздохнул и нажал на кнопку коммутатора.
- Любочка, - сказал он секретарше. - Ну-ка, вызовите мне этого балбеса Борю. Он что себе думает? Кто заместо него отчет сдавать будет?
Боря вошел в кабинет, ожидая справедливого разноса, и поэтому начал сразу оправдываться.
- Понимаете, Михаил Семёныч, они у меня холодильник научились открывать. Оттуда рыбные котлетки из банки достают и кота кормят. Не представляю, что теперь с этим делать. Не в клетках же их закрывать?
Михаил Семёнович выслушал сбивчивые объяснения невнимательности на работе и поправил кипу.
- Ну-ка, ну-ка, - сказал он. - Садись Боря и расскажи мне всё по порядку. Кто научился холодильник открывать, почему они кота кормят и откуда у тебя там гефильтефиш?
Боря вздохнул и начал рассказ.
Через десять минут Михаил Семёнович вытирал слёзы, лившиеся от смеха, и требовал от секретарши Любочки ещё чаю для них с Борей.
- Говоришь, они коту на голову натянули кусок ткани с дырками от ушей? Господи. Давно я так не смеялся.
Ещё через полчаса Боря был отпущен со строгим указанием - закончить квартальный отчет и снять дома видео о развлечениях своих питомцев.
А питомцы времени зря не теряли. Они решили вот что.
- Всё от того, - говорил жако Моня какаду Сёме. - Что наш Боря не женат. Надо найти ему хорошую девочку. И она уже сама выяснит, еврей он или нет.
- А я вам говорю, - возражал ему Сёма, - что такое важное дело на самотёк пускать нельзя. Сначала надо его к раву.
За этими спорами проходило время. А у начальника Бориного, Михаила Семёновича, созрел план. Насмотревшись видео о домашних Бориных питомцах и наслушавшись его рассказов, он рассказал всё это жене. Она поделилась с мамой и сестрой, а сестра всё объяснила Манечке. Ну, то есть, дочке своей - одной очень привлекательной особе, лет тридцати.
Ну, так вот, дамы и господа. Вызвал Михаил Семёныч Борю к себе и начал разговор издалека.
- А что, Боря? Ты вот так сам и собираешься жить в одиночестве со своими питомцами? Жрать гефильтефиш со своим котом на пару из баночки и прочие консервы?
Или какие мысли, скажем планы, питаешь за жизнь? Ну, чтобы значит, лучше?
Боря присел на стул и уже собирался объяснить начальнику, что планов не имеет. Но Михаил Семёныч взял, что называется – быка за рога. Тем более, что жена его Софья Леопольдовна, строго настрого приказала.
- Ты там, может, кому и начальник, что мне очень сомнительно, но если не сделаешь, как я скажу...
И она поднесла к носу Мусика, как она называла мужа, очень увесистый кулак. И пообещала отлучить от всего съестного, а это был удар под дых.
И поэтому Мусик бросился в бой.
- Боря послушайте. Я человек глубоко и безнадёжно женатый. То есть, я хотел сказать, счастливо женатый, разумеется, чего и вам от всего сердца. Прости меня, Господи. И он. Прошептал молитву, закончил фразу.
-Желаю.
А, значит, вот…
И Михаил Семёнович вытащил из кармана пиджака фото Манечки и протянул его Боре.
- Очень хорошая девочка. Мы с Софочкой, чтоб она мне была жива –здорова, очень хорошо знаем её родителей. А сама она юрисконсульт в одной большой фирме. И характеру ангельского.
Мусик запнулся и посмотрев наверх и прошептав ещё одну молитву, добавил.
- По крайне мере, мне так моя Софочка сказала. А не верить я ей не имею оснований. Сказал он Боре и тяжело вздохнул, вспомнив кулак перед носом и вкусности из холодильника, и добавил в сторону.
— Ну Боря, как вам моя племянница Манечка?
Боря вздохнул тяжело и положил фото на стол перед Мусиком, изображением вниз.
- Что так? - Спросил Михаил Семёнович. - Не вдохновляет внешность?
- Что вы, что вы?! - Запротестовал Боря. - Внешность просто, как у королевы красоты. Дело в другом.
- Ну так смелее, Боречка, - напутствовал его Мусик. - Расскажите мне. Может вы женщин не любите? Так не стесняйтесь?
— Нет, нет, - смутился Боря. - Дело не в этом. Просто у меня, Михаил Семёнович, зарплата очень маленькая и живу я в съёмной однушке вместе с моими животными. На что мне содержать такую женщину?
- О, - сказал Мусик. - А вы, таки, Боречка, умнее чем я думал, но тут, таки, я не вижу проблемы. Я вам открою один секрет - сердце у Манечки очень доброе, и она животных очень любит. А вы, шоб я таки так жил, вы совсем не нищий, не прибедняйтесь. Вы нас всех обманывали эти годы. И скрывали от нас настоящее сокровище.
- Что вы такое говорите? - Изумился Боря. - Какое такое сокровище? Ничего я не скрываю. Тем более, у меня дома.
- И, таки, я настаиваю, - продолжал Мусик. - Я вас уверяю, что дома у вас есть настоящее сокровище и в пятницу мы придём до вас всей нашей семьёй, чтобы познакомить с Манечкой.
- Ой, - испугался Боря. - Может не надо всей семьёй? У меня есть нечего.
- Надо Боря. Надо, - сказал Мусик. - Раз моя Софочка сказала, значит, надо.
Он снял с головы кипу и, оглядываясь по сторонам, встал, подошел к Боре и сказал ему на ухо.
- Боря, сделайте мине такое серьёзное одолжение, я буду ваш должник. Вам только один вечер потерпеть. А то, ведь, моя Софочка, отказы не принимает. Ну? По рукам?
- Ну, хорошо, - согласился Боря. - Пусть будет по- вашему. Есть у меня раздвижной стол. Но стульев столько нет.
И вот после работы, в пятницу вечером, в дверь маленькой студии позвонили, и сразу тихая квартирка наполнилась шумом, улыбками, криками и командами.
Софочка приказала всем закрыть рты. И повернувшись к двум попугаям, замершим на ветках с клювами раскрытыми от изумления, заявила.
- И вас, куриц, это тоже касается. Только мне рты раскройте!
- Азой аз их лейбн, - простонал какаду, по имени Сема. - Вот тебе на…
- Что? Что ты там вякнул?! - Грозно надвинулась на него Софочка. - Да я сейчас из тебя суп сделаю!
Но тут вперёд вырвался Лев Моисеевич, бывший главный командир Первой конной армии, главный шпион и ловец самых крупных рыбов в мире. Ну, вы поняли, по его рассказам.
Он схватил в охапку какаду Семочку и радостно крикнул.
- Тихо все! Всем стоять смирно!!! Наши в городе. Ах ти моя либа. С кем бы я ещё поговорил?
После чего водрузил попугая на место и стал ему рассказывать про свои подвиги. Бабушка, Ханна Тевельевна, махнула рукой на старого болтуна и пошла с Софочкой расставлять стулья и разворачивать на столе принесённые угощения.
Мусик, подгоняемый увещеваниями своей жены Софочки, суетился вовсю и мешал всем, кому только получалось, пытаясь секретно налить себе сто грамм коньяку. Мама Манечки, Магда Анатольевна, дородная и весьма авторитетная дама во всех сразу областях, как она говорила, принялась устраивать место для зажигания шабатних свечей. И при этом переругивалась с Софочкой, с которой они любили друг друга, как и полагается сёстрам, не на жизнь, а насмерть.
Кот, который никогда в своей жизни таких запахов даже представить себе не мог, мотался у всех под ногами и плевал на угрозы Софочки, Магдочки. Он пытался стянуть любимый гефилльтефиш. За что сначала от бабушки получил затрещину, а потом, таки, целых две котлетки.
- Настоящий еврейский кот, - прослезилась бабушка. - Чтоб он нам всем был жив здоров. Ну и мы все тоже.
И только Манечка и Боря были предоставлены сами себе, и как-то так оказалось, что они сели рядышком на маленький диванчик и стали разговаривать ни о чем. Боря рассказывал Манечке, как у него появились его питомцы, а Манечка смеялась. Софочка толкала в бок Магдочку и глазами показывала ей на пару.
А когда сели за стол, и Мусик, то есть, простите меня, дамы и господа, Михаил Семёнович, поправив кипу встал, и все встали. И он прочёл молитву, как полагается. И свечи горели. Все сели и приступили к ужину.
Софочка не сдержалась и спросила.
- Боря, вы, таки, нам и не рассказали, где же и кто ваши папа и мама?
Мусик хотел толкнуть её под столом, но получил тычок в бок первым.
- Детдомовский я, - вздохнул Боря. - Нет у меня родителей...
И Манечка вдруг почувствовала, как у неё в груди что-то дёрнулось и заплакало. И она посмотрела на Борю глазами, полными слёз.
- Вот моя семья, - продолжал Боря.
И показал на жако, по имени Моня, какаду Сёму и кота, который тёрся о ноги бабушки.
- А я что вам говорил?! - Вдруг проснулся Михаил Семёнович, которому, всё-таки, удалось незаметно пропустить двести грамм коньячку, - Я же говорил вам, у него дома сокровище есть!
И он указал пальцем на Борю. И тут дедушка, бывший главный командир Первой конной и шпион по-призванию, махнул рукой, опрокинув при этом котлету с тарелки бабушки.
- Завтра! Завтра идём всей семьёй в синагогу к одному моему знакомому раву. Мы, как есть, ему всё расскажем, и он скажет, что делать.
И тут за столом занялся спор, переходящий в еду, питьё, и так по кругу. Все одновременно кричали, ругались, целовались, смеялись и вспоминали всё хорошее.
А Манечка сжимала ладонь Боречки. И он, набравшись смелости, вдруг спросил. Но не Манечку, а ейную бабушку, Ханну Тевельевну.
- А скажите, пожалуйста, что это такое, быть евреем? Это, как?
Бабушка задумалась на минуту, и за столом наступила тишина.
- Так это же просто, - ответила она Боре, - Это, когда ты свой гефильтефиш отдаёшь другому.
И при этих словах кот, наглая морда, запрыгнул к бабушке на колени и попытался стащить у неё из тарелки кусок мяса, за что и был немедленно сурово поглажен. А дедушка налил всем коньячку и сказал.
- Встали все и выпили! За нас! За здоровье! За шабат! И за Манечку с Боречкой!
И даже строгие Софочка и Магдочка ничего не сказали. Все встали, выпили, и тогда Жако, по имени Моня, сказал какаду Сёме.
- Сёма, я, таки, вам скажу, как я вас очень уважаю, с Борей мы уже всё решили. Но вот этот кот мне покоя не даёт. Он, таки, еврей или как?
И они засмеялись. А над городом плыла полная Луна, и из окон лился жёлтый свет. А за столами сидели люди. Они пили, ели, смеялись, ругались и смотрели телевизор.
И только мне, почему-то, было грустно. Я смотрел и видел тысячи, нет. Миллионы голодных глаз, устремлённых снизу–вверх к этим самым окнам. И это не давало мне возможности расслабиться и порадоваться за Боречку и Манечку.
Люди, возьмите по котлетке. Всего по-одной, от щедрот ваших. Выйдите на улицу и покормите их. Погладьте, и они улыбнутся вам в ответ. И на нашей Земле, станет больше счастья, а иначе...
Иначе, зачем мы живём?
Зачем?
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО
