Нет надежды... Олег Бондаренко
Рассказы и истории
В закладки
Дождь заливал осенний город. Серое небо. Серые люди в серой одежде. Серые мысли. И лужи - бесконечные, необъятные, в которых отражалось плачущее небо. Небо плакало и плакали ангелы. И их слёзы, горючие, как огонь, и тяжелые, как свинец, падали на людей, проникая через зонты, плащи и капюшоны. И люди останавливались и удивлённо оглядывались, опуская зонты и капюшоны. Им казалось, что кто-то их позвал.
И голос... О, Господи, этот голос... Такой близкий и такой знакомый, будто близкий человек, родной, такой любимый и забытый промелькнул и исчез.
Но в следующую секунду они опять кутались в плащи и прикрывались зонтами. И бежали, бежали, бежали, как будто сама смерть гналась за ними. А холодные капли, падающие с неба, шептали.
- Нет надежды. Нет...
Маленький серый котёнок совсем недавно начал есть то, что приносила ему мама-кошка. Совсем недавно. Он был очень голоден. Очень. И жалобно мяукал, но мама... Она ушла давно, с самого утра, раздобыть для себя и единственного выжившего котёнка немного еды.
Вот только. Машина. Большая, черная и мокрая от холодного осеннего дождя машина не свернула в сторону. Водитель не захотел въезжать в большую лужу, и малыш остался без своей кошки–мамы. Он не знал этого и ему казалось, что кто-то там, за окном его подвала, в котором они жили, что-то шепчет.
Может он знает, может он скажет, где его мама и когда она придёт? И он пополз вверх по наклонной, бетонной дорожке, ведущей из глубины подвала к разбитому окну, из которого дул холодный ветер.
Мама в один прыжок могла преодолеть этот бесконечный подъём, но он полз, полз и полз. Ведь где-то там была мама. И может, она его звала? И он сумел. Выбрался из тёплого подвала на промозглый ветер и лужи.
- Нет надежды. Нет... Нет... - шептал дождь.
Вода заливала маленькое вздрагивающее тельце. Люди проходили мимо. Они не слышали его крика. Слишком силён был дождь. А если бы и услышали? То разве не прошли бы они мимо?
А она не прошла. Маленькая девочка в красном плащике. Как одно единственное яркое пятно в сером сумраке города среди пиков серых небоскрёбов, тянущих свои руки к небу.
Она присела и подняла маленькое, почти безжизненное тельце.
- Брось. Брось! Разве ты не видишь? Он умер давно. Сейчас же брось его! - крикнула мама, державшая над головой большой черный зонт.
Но девочка знала совершенно точно.
- Нет! Нет!!! - крикнула она в ответ. - Нет! Он жив! И я заберу его! Ты не смеешь бросать его тут!!!
Она закричала так, что мама запнулась, и в её глазах вдруг всплыло старое, почти забытое воспоминание, как она когда-то, точно так же просила свою маму и та не разрешила ей... И как она потом долгими ночами плакала и просила прощения у того котёнка, который остался один среди ночи и дождя.
И тогда мама подошла к дочке и спокойно взяла из её рук маленькое и безжизненное тельце.
- Идём домой, доча. Идём, - сказала она вдруг совершенно спокойно. - Ну, конечно же, мы его не бросим.
И они пошли к подъезду.
А дома мама искупала малыша в теплой водичке и высушила пушистым потоленцем. Его сердечко билось еле–еле, и тогда она взяла маленькую бутылочку, наполнила её тёплым молочком, а на горлышко натянула резинку от пипетки и сделала в ней дырочку. Мама вставила соску в рот малышу и стала осторожно нажимать на резинку.
Сначала теплые капли молока вытекали наружу, но через минуту тельце серого котёнка дёрнулось, и он судорожно стал пить, захлёбываясь и не открывая глаз.
- Ну и слава Богу, - произнесла мама.
И сказала дочке.
- Будет жить. Выходим!
И дочка, привстав на цыпочки, поцеловала маму и сказала.
- Мамочка. Мамочка. Я очень люблю тебя. Ты у меня самая хорошая!
А потом потянулись длинные дни и недели, когда мама носила рыжего малыша. А он оказался именно рыжим, когда с него смыли всю грязь.
Мама носила его в кармане своего старого и тёплого шерстяного халата. Время от времени она опускала руку в карман и гладила малыша, а он покусывал её пальцы, и маме становилось хорошо. Она доставала его и кормила понемножку молоком из сосочки. А потомон перешел на блюдечко с детской смесью и рос, рос, рос… Так, будто очень спешил. А по ночам...
По ночам он спал только с мамой. Он забирался ей на голову, шею или грудь. И она очень боялась повернуться на другой бок.
Но днём он не отходил от своей маленькой спасительницы. Так, будто понимал, благодаря кому остался жив. И между ними установилась невидимая нить - тонкая и звенящая, как струна. Стоило девочке только посмотреть на рыжего котика, и тот всё понимал без слов.
А вскоре наступила весна....
И ранним утром мама открыла окно. И рыжий кот вдруг проснулся от знакомых звуков. Будто кто-то шептал что-то, какие-то знакомые, но давно забытые слова. И он вспрыгнул на подоконник. За окном шел весенний, лёгкий дождик. И солнце улыбалось. А на деревьях распускались первые листочки.
Девочка подошла и посмотрела на котика.
- Куда ты смотришь? - спросила она его. - Куда? Ведь там никого нет. Только дождь. Обычный противный дождь. И нельзя пойти на улицу гулять.
Рыжий кот взглянул на неё удивлённо. Разве она не слышит? Разве не слышит? Ведь так явно и так громко дождь говорил.
- Я знаю тебя. Я знаю. Знаю. Ты надежда! Надежда! Надежда!
Рыжий котик улыбался. Тёплые капли разбивались о подоконник и падали ему на лапы.
- Он говорит, - сказал рыжий котик девочке. - Дождь говорит со мной. Он говорит о надежде. Разве ты не слышишь?
Девочка посмотрела на кота, а потом на дождь, ливший за окном и прислушалась... И тут же тысячи незнакомых звуков, шорохов и рассказов наполнили её голову.
- Ух ты, - восхищённо прошептала она. - Вот это, да!
И прижала к себе влажного рыжего котика.
- Вот это, да!!!
А мама смотрела на них из глубины комнаты и улыбалась. Она вспоминала свою маму и просила у неё прощения.
За всё...
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО
Женщина сидела на скамейке в парке. День был серым. Серое небо, серое солнце и серая трава. Всё было не так. Вечные споры с мужем, скандалы с детьми, не желавшими
Дождь лил бесконечным потоком. Свинцовые тучи накрыли город бесконечным плотным одеялом. Они плакали. Лили слёзы. Сожалея о нашем одиночестве и пустоте вокруг.
Витя был верующий человек. Не то, чтобы это. И не это, чтобы то. А, так себе – как все. А если точнее, то ходил в церковь с женой. Надо – значит надо. Все туда ходят.
Вас также заинтересует:
Комментарии (0)