Вещи, которые нельзя купить

Раньше я была очень востребованной ведущей, и мои пару недель до Нового года обычно были расписаны еще в марте.

Однажды меня попросили провести новогодний праздник для детей, оставшихся без попечения родителей и детей-сирот в школе-интернате. Я согласилась, внесла эту дату в свой календарь.

И вот на ту же дату вдруг в начале декабря прилетает внезапный заказ.

На очень хорошие деньги. Такие хорошие, что лучше быть не может. В два раза больше, чем обычно.

Я растерялась. С одной стороны - договоренности. С другой стороны — возможность махом решить свои финансовые проблемы.

Я подумала, что найду детям другого ведущего. И оплачу. И все равно останусь в плюсе.

Это дружественный интернат, я езжу к ним много лет, помогаю, они меня поймут, тем более, что будет достойная альтернатива.

Я нашла ведущего. Хорошего. Классного. Петю.

Петя был лучше меня. Потому что он еще и пел. А я — не пою.

Я хотела написать об этом письмо заведующей, но чувствовала себя очень виноватой. Не смогла написать, и в ближайшую субботу я поехала в тот интернат сообщить эту новость.

Я преподнесла ее, как хорошую.

Мол, Марь Семенна, на Новый год к вам придет Настоящий Дед Мороз!!!

Марь Семенна улыбнулась и протерла уставшие глаза под очками:

— А сама будешь?

— Нет, я сама не смогу.

— Тогда не надо, Олюнь, мы сами, — мягко сказала она.

— Почему? Это Петя, посмотрите демку, он отличный ведущий, дети будут в восторге…

— Нет, правда. Новый год — семейный праздник. Мы побудем семьей. Петя наверняка хороший, я верю тебе, но мы и сами. У нас знаешь сколько придумщиков? Сейчас дам задание, и конкурсы, и песни, все придумаем…

— Он великолепный дед Мороз, вы подумайте, чтобы праздник был более, ну, праздничным!!!

— Нет. Мы своими силами забабахаем, знаешь, какой классный праздник!

Марь Семенна говорила очень бравурно. Ни капельки не обиженно. Она мудрая женщина, она все понимала.

Я вышла в холл поговорить с детьми.

— Ты приедешь к нам на Новый год? — спросили они.

Я боялась этого вопроса. И подготовилась. Я купила всем мороженого и привезла его в специальном пакете, сохраняющем холод.

— Всем мороженое!!! — воскликнула я и распахнула пакет.

Дети — это дети, обычно несколько десятоков ладошек тут же ныряет в пакет за лакомством, а тут будто почуяли неладное, никто не потянулся.

— Ты приедешь к нам на Новый год? — спросил Слава.

Слава тут главный, лидер. Властный, злой. Слава — сирота, у него погибли родители, он хочет вырасти и отомстить, только пока не придумал кому.

Тут, в интернате, если честно настоящая дедовщина устроена Славой. Заведующая борется с этим, но пока никак.

Слава всегда лохматый, я зову его «Ёжик».

— Я не смогу, ёжик, — тихо сказала я и громко напомнила. — Мороженое!!!

— Почему? — строго спросил Слава от имени всех детей.

В моей жизни потом будет еще много строгих начальников, которые смотрели на меня требовательно и вопросительно, но такого, как Слава - никогда.

— Я буду в другом месте…

Мне хочется рассказать им, этим детям, почему я буду в другом месте. То, что я там буду, решит мои проблемы, Слава.

У меня сильно болеет мама, и сиделка стоит больше, чем вся моя зарплата. И у самой сейчас не здорово со здоровьем, лечусь и пью дорогущие таблетки. А мой муж — не миллионер, обычный работяга. А мой сын ходит в частный детский сад, потому что прописан он в одном месте, а живем мы в другом. Недавно нам сильно помяли машину, так сильно, что чинить — очень дорого. А без машины — никак, надо к маме ездить, и с ребенком — и в сад, и в бассейн, и на кружки. И вообще…

— Ты там работать будешь? — спрашивает Слава. Мудрый маленький злой ежик.

— Да, — честно отвечаю я. — Мне очень надо там быть…

Мне захотелось рассказать про Петю, которого я нашла, но зачем, если его все равно забраковали?

— Ясно, — сказал Слава.

Ни одна ладошка не потянулась за мороженым. Ни одна.

— Мы после полдника им раздадим, - обняла меня Марь Семенна, забрала пакет, чтобы устранить неловкость. — А сейчас у нас много дел, будем придумывать сценарий праздника!

Мы потом еще долго болтали с детьми, играли, писали сценарий.

Славка только ушел. Дела у него.

И ему все «ясно».

Через пару часов я уехала домой.

Ну, можно считать, что все в порядке. Нужно соглашаться на тот, денежный заказ.

Я достала телефон.

На душе скребли кошки.

Я выбрала деньги.

Нет, даже не деньги.

Я выбрала решение своих проблем.

Хотя не важно. Все равно это про деньги. Деньги — это защищенность и комфорт моих близких и любимых людей.

А у этих детей нет близких. Тех, кому не безразличен их комфорт, кто ради него готов на многое. Даже, на подлость.

Я вдруг четко осознала: я никогда не смогу простить себе этот выбор.

Этих детей повсеместно предают взрослые. И я с моими сникерсами и морожеными, привозимыми регулярно, ничем не лучше.

Они привыкли, что в жизни взрослых всегда есть что-то важнее их.

Деньги, проблемы, болезни, чужой комфорт.

А их любовь — бесплатная, а все бесплатное — оно же неценное.

Офигеть, конечно.

Это ж я только что чуть совесть не продала. За сотню.

Так вот сколько ты стоишь, Савельева…

Добрая, показательно- хорошая девочка.

Ты легко выбрала себя, свои эгоистичные интересы, и преподнесла сразу пяти десяткам детей отличный взрослый урок о ценностях этого мира.

Я заплакала. Как сложно жить.

Но мне очень — очень нужны деньги…

Я вздохнула и набрала номер заказчика.

…27 декабря в актовом зале школы-интерната, где я в костюме Снегурочки вела праздник для детей, оставшихся без попечения родителей и детей-сирот, раздались звуки мега-популярной тогда песни группы «Дискотека Авария» про Деда Мороза.

Мы вместе с детьми заранее переделали в ней слова и радостно горланили под минус кто во что горазд эту песню, и вот во время проигрыша, где детские голоса завопили: «Де-душ-ка-Мо-роз!» в дверях послышалось характерное «старческое» кряхтенье: «Слышу-слышу» и в зал ворвался румяный Петя в пышном костюме деда Мороза:

— Я Дед Мороз, борода из ваты…

— Аааааа, — закричали дети, не справившись с восторгом и ликованием. — Ааааааааааа!!!

Уже потом, после праздника, когда все подарки были розданы, а все песни были спеты, и Петя, в джинсах и свитере, собирался уезжать, я протянула ему конверт с гонораром (я знаю, сколько он стоит), а он посмотрел на меня и сказал весело:

— Ты что, мать? Не возьму! Совесть-то моя — при мне!

Деньги — это свобода. Свобода купить то, что очень нужно.

Но. Но есть вещи, которые нельзя купить. Только продать.

 

 

Совесть. Веру в людей. Прощение. Шанс исправить то, что можно сломать, случайно, не специально, но на всю жизнь.

А иногда отказаться от денег — это уникальная возможность приобрести нечто бесценное… Например, самоуважение.

Однажды в старой газете я увидела слово КУПЛЯПРОДАЖА. Там потерялось тире между двумя словами, и получилось одно, которого, как я думала, не существует.

А оно существует, оказывается. Когда ты купил, скажем, ремонт автомобиля, а совесть продал, и все это одной банковской операцией. И живешь ты потом вот такой куплей всю жизнь.

Но есть выбор: ты остаешься, окруженный частоколом финансовых проблем, но каждую ночь засыпаешь со спокойным сердцем, без саднящих заноз.

Я на всю жизнь запомню благодарные глаза Марь Семенны, которые она, сидя на последнем ряду актового зала, терла за очками.

У меня потом было много-много жизненных гонораров, но такого — никогда.

После праздника ко мне подошел Слава.

У него на воротнике запутался дождик, но я промолчала.

Слава был очень лаконичен.

— Спасибо.

— За что?

— За… то мороженое.

— А, — улыбнулась я. — Пожалуйста, ежик.

— Только знаешь что? Я должен тебе кое-что сказать…

— Что?

Он встал на цыпочки, я наклонилась к нему, и он прошептал мне на ушко:

— Я не люблю шоколадное…

 

 

© Ольга Савельева