Муслим Магомаев - наш русский Синатра...

17 июля родился красивейший баритон, покоривший всю нашу огромную страну - Муслим Магомаев, который одинаково гениально исполнял и оперные арии, и эстрадные шлягеры.

Муслим, которого любили все...

 
Муслим Магометович Магомаев родился 17 июля 1942 года в Баку в артистической семье. Его отец - Магомет Магомаев - был художником, сыном знаменитого азербайджанского композитора Муслима Магомаева (его имя теперь носит музыкальная филармония в Баку), мать - Айшет Ахмедовна - драматическая актриса.

 
Магомаев проснулся знаменитым в 20 лет, когда в марте 1963 года, заменив легендарного Рашида Бейбутова на Днях азербайджанской культуры, со сцены Кремлевского дворца в сборном концерте спел сначала легкомысленную каватину Фигаро из "Севильского цирюльника", а потом "Бухенвальдский набат". С тех пор в СССР началось всеобщее помешательство. Магомаев стал нашим Фрэнком Синатрой и Ивом Монтаном.

Говоря о нем, мы вспоминаем "Свадьбу", "Мелодию", "Королеву красоты" и, конечно, арию Фигаро, открывшую ему путь к фантастической популярности в нашей стране. Как и когда все это начиналось, кем Магомаев стал для нас и останется навсегда - об этом вспоминают люди, хорошо знавшие певца, у которых и радости, и горести жизни оказались тесно связаны с песнями Муслима...

 
О Муслиме Магомаеве были сказаны все лестные слова, какие есть на свете, - о том, что несравненный голос, что мог бы петь в опере и "Олимпии", но предпочел Кремлевский дворец съездов, что женщины носили на руках, а профессионалы не жаловали... И все это правда. Хотя стоит ли называть его нашим Фрэнком Синатрой или Ивом Монтаном? Магомаев не имел аналогов.

Ни Синатра, ни Монтан не имели голосов, рассчитанных на Фигаро. У них не было выбора - а у него он был. Да, специалисты говорили: слабовата грудная клетка, дыхание не то... Магомаев и сам признавал, что выдержать три часа оперы ему было непросто. Кроме того, в интонациях подчас проскальзывал "восток", и это как раз то отсутствие академизма, с которым рано или поздно пришлось бы бороться. Но надо ли, когда и так - бешеный успех.

Ему хватило ума, такта и вкуса найти свое, очень точное и правильное место в искусстве. Если и сравнивать Муслима Магомаева с кем-то, то разве что с Марио Ланца, которого Магомаев боготворил и о котором написал книгу. Само по себе поразительно: звезды редко способны восхищаться кем-то, кроме себя. Они, кстати, редко способны и терпеть рядом с собой звезду равной величины, а Магомаев и это смог: его жена Тамара Синявская - великолепная певица.

Он ушел из оперы, чтобы прийти в жанр, доступный не избранным, но многим. И в нем равных Магомаеву действительно не было.

Неуправляемый внук Магомаева

Композитор, в прошлом - главный дирижер Московского мюзик-холла Владимир Рубашевский: 
"Где-то в 1961 году меня отправили в Баку - помочь с программой одному местному оркестру - был такой биг-бэнд Тофика Ахмедова, который должен был ехать на фестиваль молодежи и студентов в Хельсинки. Я приехал, послушал. Программа была слабенькая, а главное, не было солистов - только две пожилые азербайджанки. Я говорю: "Надо поискать кого-то из молодых". А они: "Тут есть один парень, но такой шебутной... Внук Магомаева".

А дедушка Муслима тоже был Муслим Магомаев, знаменитый композитор. Мне рассказали, что у него были чеченские корни. После первой кавказской войны царь амнистировал чеченских вождей, они расселились по большим губернским городам, и прадед Муслима оказался в Баку. Его сын - Муслим Магомаев-старший поехал в Санкт-Петербург учиться в консерватории, вернулся в Баку и стал одним из основателей классической азербайджанской музыки. И вот мне говорят, что есть внук того Магомаева, но он совершенно неуправляем и вообще живет в Грозном, работает "солистом Грозненской филармонии". Муслим действительно работал в Грозном, у него была жена Офелия, миловидная армянка, и малюсенькая дочка.

Я прошу первого секретаря ЦК комсомола Азербайджана: "Найдите мне этого парня". Его привезли на репетицию. Он пел замечательно, сам себе аккомпанировал, и безумно мне тогда понравился. И я сказал комсомольским деятелям: "Надо всех солистов ликвидировать и взять его одного".

 
Нас отправили на правительственную дачу под Баку - репетировать. Я готовлю с оркестром программу, спрашиваю, где же тот мальчик, солист. Мне отвечают, что он куда-то исчез и вообще он в Баку не прописан, мы не можем его найти. Я им: "У вас есть МВД, КГБ, и вы не можете человека найти?" В общем, его нашли, привезли на эту дачу, вместе с женой и ребенком. Я сделал аранжировки его репертуара - в том числе, кстати, и арии Фигаро. С этой программой они поехали в Москву на сборы. А там подготовкой к фестивалю занимался режиссер Туманов. И он, услышав Муслима, просто обалдел. Спросил: "Где ты его нашел?" - "Он в Грозном поет". - "Спасибо тебе, думаю, мы с ним сделаем дела".

Оркестр поехал в Хельсинки, там Муслим имел грандиозный успех - это были его первые нормальные гастроли. И вскоре была декада азербайджанского искусства в Москве, на которую его тоже взяли. Концерты проходили в Кремле - Дворца съездов еще не было. Пришли Брежнев, Фурцева, и с этого, собственно, все и началось...

Муслим же в 30 лет стал народным артистом СССР! При этом он жил в Баку, пытался работать там в опере. Закончил там консерваторию. Потом познакомился с Арно Бабаджаняном, Робертом Рождественским... Потом мы с Муслимом много общались. Он был очень контактный, симпатичный парень. Гуляка... Мог снять ресторан, позвать 50 человек, всех кормить и поить. В этом отношении он был не похож на многих наших деятелей. Я пару раз был на концертах Муслима и могу вам сказать, что такого успеха и поклонения больше не видел никогда. То, что сейчас творится на концертах Баскова, - детский лепет по сравнению с концертами Муслима.

Мы были у него на юбилее лет шесть назад, он отмечал его в концертном зале "Россия". Был банкет человек на 200, а может, и больше. Помню, Тамара была еще с маленькой собачкой.

А в последний раз я его видел года три назад в Могилеве, на фестивале "Золотой шлягер". Он пел, и неплохо, и голос звучал. С тех пор как-то пару раз говорили по телефону и много общались по интернету. Он очень любил интернет, ему вообще нравились все эти технические штучки. Когда появилось видео в 1980-х, он одним из первых обзавелся видеомагнитофоном. Потом мы обменивались кассетами, и ему все это страшно нравилось..."

"Дядя для него - святой человек"

Родственник Магомаева и однокурсник по Бакинской консерватории Борис Кабаков:
"Я помню, как в 1957 году приехал на каникулы в Баку к маме - Елене Емельяновой, известной в Баку оперной певице, и вдруг мама сказала, что придет в гости Муслим. Он был племянником моего отчима Рамазана Халилова, директора консерватории. Мама сказала: "Мальчику только 14 лет, а посмотри, что он делает!"

Он сел за инструмент, и первое, что спел, - арию Фигаро из "Севильского цирюльника". И играл сам - в 14 лет! Это дикий темп и непростая пьеса даже для взрослого пианиста, но с учетом того, что он пел как на сцене... Певцам обычно нужен аккомпаниатор, или они чуть-чуть сами себе подыгрывают, но играть всю фактуру - немыслимо! Мама сказала: "Он одержим музыкой, он очень талантлив, с утра до ночи занимается". Видимо, мне в назидание.

Потом мы встречались в консерватории. Дело в том, что у Муслима не было времени на учебу - он уже вовсю пел, уже состоялась его стажировка в "Ла Скала", и он считал, что дальше учиться не нужно. Но на семейном совете решили, что диплом все-таки надо получить.

Он очень чутко относился к своей семье. Бабушка его была одной из сестер Терегуловых - это была татарская княжеская семья, хотя о княжеском происхождении при советской власти, конечно, помалкивали. Тетя Муслима, Малика-ханум, была женой знаменитого композитора Узеира Гаджибекова, а ее сестра, тетя Бадюш, или Бадюш-ханум, очень миниатюрная, ее еще все звали балериной, - женой композитора Муслима Магомаева и бабушкой Муслима.

У него было спокойное счастливое детство - насколько оно могло быть счастливым без матери.

Мама Муслима была драматической актрисой и очень красивой женщиной. Иногда она приезжала в Баку - повидать сына. А Муслим жил с бабушкой, дядей Джамалом Терегуловым, постпредом Азербайджана в Москве, и его женой Марией Ивановной. Жил то в Баку, то в Москве. Он говорил о дяде, что это святой для него человек. Он его вырастил.

На дипломном концерте, когда узнали, что Магомаев будет петь, выстроили милицейский кордон. Причем первое отделение он пел под рояль, а второе - с оркестром. Дирижировал Ниязи. Муслим пел тогда Шуберта, Шумана, арии из опер - кажется, Скарпиа из "Тоски"...

Я хорошо помню "Севильского цирюльника" в оперной студии, в котором он был великолепен - ловкий, подвижный, играл хорошо и пел замечательно. Помню его самый первый концерт в Москве, в Зале имени Чайковского, где он тоже пел классику, а в конце - какие-то шлягеры. Думаю, Муслим тогда был в раздумьях, что ему делать, поскольку в опере ему было действительно тяжело. И, может быть, в то время произошел этот крен в сторону эстрады.

Была еще история со стажировкой в Италии: руководитель группы стажеров стукнул куда следует, что иногда Муслим куда-то исчезал и никто не знал, где он. Но последствий это не имело. Муслим очень нравился Брежневу, Фурцева его обожала. И она сказала: "Отстаньте от мальчика, дайте ему спокойно жить".

Отца своего Муслим практически не помнил...

 
"Своего отца Муслим Магомаев практически не помнит - уйдя на фронт, тот героически погиб, бросившись под обстрелом спасать раненого товарища. Это произошло под Берлином за три дня до окончания войны.
Муслим Магомаев вспоминает: "Послевоенная судьба мамы сложилась так, что она обрела другую семью. Я не могу ее ни в чем винить. Она драматическая актриса, всегда кочевала по городам России, никогда подолгу не работая ни в одном театре. Родной брат отца Джамалэтдин Магомаев и его жена Мария Ивановна стали для меня настоящими родителями. Это были люди умные и поразительно много читавшие.

 
Порядки у нас в семье соблюдались строгие. Дядя был убежденным коммунистом, честным и неподкупным. В то время, когда мой воспитатель занимал высокие государственные должности, недостойного племянника в школе время от времени просили не носить пионерский галстук. Меня это не расстраивало: галстук казался мне вещью прежде всего неудобной, душил меня и все время норовил влезть концами в чернильницу.

 
Несмотря на то, что дядя был человеком высокопоставленным, меня не баловали. У меня были игрушки, нормальные условия для учебы и занятий музыкой, но - никаких излишеств. Помню, когда начинал клянчить у тети деньги, она отказывала: "Вот вырастешь, будешь сам зарабатывать, тогда поймешь, как деньги достаются".

 
Как мальчик, подающий немалые надежды, я учился в музыкальной школе при консерватории. Всегда знал, что математика, физика, химия не для меня, и считал, что нет смысла тратить на это энергию. Стоило увидеть задачу из алгебры или геометрии, я чувствовал, что мой мозг не работает в этих областях. Помню, по математике один раз меня даже оставили на второй год.

В отличие от точных наук, игра на рояле давалась Муслиму Магомаеву куда более легко, и преподаватели в музыкальной школе прочили Муслиму большое будущее. Однако достичь высот в этой области ему тоже не удалось - не хватило усидчивости.

В 14 лет Магомаев внезапно увлекся пением и только здесь почувствовал себя по-настоящему уверенно. Он поступил на вокальное отделение музыкального училища, а заодно брал уроки у замечательного педагога Сусанны Аркадьевны Микаэлян, преподавательницы Бакинской консерватории. По его же словам, перед дверью кабинета, в котором он обычно репетировал, собирались учителя и ученики и восторженно слушали его звонкое сопрано, которым Муслим Магомаев выводил и каватину Фигаро, и «Соловья» Алябьева, и Кармен».
 

С любовью к женщине 

Я помню, когда увидел ее первый раз. По телевизору. Мы с друзьями сидели на вечеринке, и я, как только ее увидел, сразу сказал: "Вот настоящее меццо-сопрано!". Я вообще-то не большой поклонник женского голоса. Потому что женщина, когда "забирается" на высокие ноты, очень редко может их вытянуть. Чаще получается эффект "наступили на мозоль". И нужно очень хорошо петь и владеть школой вокала, чтобы крайние верхние ноты не раздражали слушателя. А у Тамары все очень красиво звучало, поэтому я ее сразу запомнил - Вспоминает Муслим.

23 ноября 1974 года Муслим Магометович Магомаев женился на певице Тамаре Синявской.
Однако официально оформлять свои отношения с Магомаевым она не торопилась. Так продолжалось до тех пор, пока их общий знакомый не выдержал, взял их паспорта и отнес в загс. 23 ноября 1974 года они расписались. В тот же день в одном из столичных ресторанов состоялась свадьба на сто персон. Кроме этого, еще человек триста, прослышав об этом событии, собрались возле ресторана и дружно скандировали, чтобы Магомаев исполнил их любимые песни. В такой день певец не смог отказать страждущим и в течение получаса пел на бис в раскрытом окне ресторана. Затем месяца три ходил с бронхитом.

 
После шумного гуляния в Москве молодые отправились в свадебное путешествие на родину жениха - в Баку. Синявскую приняли там как «гялин» - невестку всего Азербайджана. Сам первый секретарь ЦК КП республики Гейдар Алиев устроил молодоженам по этому случаю торжественный прием на своей даче.

Между тем первые несколько лет супружеской жизни Магомаева и Синявской не были безоблачными. Две сильные, к тому же творческие личности никак не могли поделить между собою семейный пьедестал. Из-за этого между ними все чаще возникали ссоры, некоторые из которых приводили к временной разлуке - в таких случаях Муслим Магомаев брал билет на самолет и улетал в Баку.

Однако эти отъезды довольно быстро заканчивались воссоединением сторон, при этом первым шаг к примирению делал Магомаев. Очень часто эти примирения, учитывая широкую восточную натуру Магомаева, обставлялись им весьма торжественно и пышно.

 
Тамара Синявская вспоминает: «Был случай, когда Муслим Магомаев, возвращаясь из какой-то поездки, завернул ко мне на гастроли в Казань. Я пела Любашу в «Царской невесте», и в антракте, когда я вышла на поклон, мне поднесли от него огромный букет - меня за ним не было видно. Там было сто пятьдесят четыре гвоздики! Весь зал ахнул. И, конечно, когда он появился в ложе, зрителям было не до оперы...»
 

Всесоюзная известность
 
Всесоюзная известность к Муслиму Магомаеву пришла после его выступления в Кремлевском Дворце съездов на заключительном концерте фестиваля азербайджанского искусства в 1962 году. Первый сольный концерт Магомаева состоялся 10 ноября 1963 г. в концертном зале имени Чайковского.

В 1963 году Магомаев становится солистом Азербайджанского театра оперы и балета им. Ахундова, продолжает выступать на концертной эстраде. В 1964-1965 годах он стажировался в миланском театре La Scala.

 
В 1969 году на фестивале в Сопоте М. Магомаев получает I премию, а в Каннах - "Золотую пластинку". В 1973 году в возрасте 31 года ему было присвоено звание народного артиста СССР. С 1975 по 1989 годы Магомаев был художественным руководителем созданного им Азербайджанского государственного эстрадно-симфонического оркестра, с которым много гастролировал по СССР.

 
В концертном репертуаре Магомаева было более 600 произведений (русские романсы, классические, эстрадные и неаполитанские песни); он снялся в фильмах: "Низами", "Поет Муслим Магомаев" и "Москва в нотах".

Магомаев автор более 20 песен, музыки к фильмам.
Почти все в его семье - профессиональные музыканты. В три года Муслим подбирал мелодии на фортепиано. В пять сочинил песню. О том, кем быть в жизни, никогда не думал - конечно, музыкантом. Наверно, он мог бы стать не только певцом, но и драматическим актером, композитором, пианистом. Тот самый талантливый человек, который «талантлив во всем».

Успешно выступая и за границей, в Советском Союзе 1960--1970-х годов Магомаев добился какой-то совершенно ненормальной славы. Поклонение Магомаеву - истерия, распространявшаяся как эпидемия. По всему Советскому Союзу. Он был, как сейчас бы сказали, секс-символом.

Мамы нынешних тридцатилетних влюблялись в Магомаева. На концерты невозможно было прорваться. Все в нем нравилось слушателям: и как поет, и как выглядит, и как себя ведет, и что поет. Идеальный артист и идеальный джентльмен. И все же применительно к Магомаеву выражение «секс-символ» оказывается поверхностным и неточным.
 

 
Муслим Магомаев с большим успехом выступал и в опере. Никто не исполнял партию Фигаро Моцарта с таким артистизмом, как он. Но он выбрал не классику, а так называемую легкую музыку, песенный жанр, что дало повод недалеким эстетам и пуристам сокрушаться: ах, ну как же, с таким-то голосом - и песни петь... Их совершенно не волновало, что и песни-то в основном чудо как хороши и разнообразны, и поет их Магомаев, искренне наслаждаясь и совсем не щадя голосовые связки. В конце концов что осталось от Магомаева?

Помимо легенды - куча отличных записей, по которым можно представить себе, что вообще это такое - «песня двадцатого века». В репертуаре Магомаева сочеталось несочетаемое: песни советских композиторов (бессмертные хиты от Арно Бабаджаняна, Александры Пахмутовой и Оскара Фельцмана), оперные арии, неаполитанские песни, даже рок.

Он первым на советской большой сцене исполнил песню The Beatles. Это была Yesterday, авторов которой конферансье Анна Чехова объявила смешно: «Леннон-Маккартни». Сделай он только это - уже заслужил бы памятник. А это - только небольшой эпизод в его грандиозной истории.

А вот свою знаменитую «Свадьбу» (шутили, что, исполняй Магомаев только ее и только на свадьбах, уже неплохо жил бы) певец недолюбливал, о чем признался пару лет назад в телевизионном интервью.
До последнего времени Магомаев жил в Москве, время от времени выезжая на гастроли в города бывшего Союза и за рубеж.

 
Муслим Магомаев скончался в Москве 25 октября 2008 года на 67-м году жизни после тяжелой продолжительной болезни.

Легендарный певец страдал ишемической болезнью сердца и атеросклерозом сосудов. В июле в третий раз попал в больницу. Но в больницах Магомаев предпочитал не задерживаться, лечился амбулаторно. К состоянию своего здоровья относился с оптимизмом...
 

Когда сойдутся стрелки на часах,
И календарь перелистнет страницу,
Сквозь темную вуаль на небесах
ОДНА звезда всех ярче заискрится.

И шлейфом серебра в ОДНО окно,
Неслышно проскользнув чрез сумрак ночи,
Родной душе отдаст свое тепло,
Укроет покрывалом нежных строчек.

И поплывет неспешный разговор,
Понятный лишь ДВОИМ, лишь ИМИ слышим,
Слова сплетутся кружевом в узор...
Жить, побеждая смерть, - подарок свыше...

Под шепот звуков самых дорогих,
Бесценных и прекрасней всех на свете,
Не оборвется разговора нить,
С восходом солнца, утром на рассвете...